banners

среда, 19 декабря 2018 г.

О неизбежности бунта

Егоров С.Н., Цыпленков П.В.
Векторная теория социальной
революции. ‒ СПб.: б.и., 2017. ‒ 400 с., 38 ил.
Книга есть во всех крупных библиотеках России.

Оглавление

Камнем преткновения философов и политологов всех времен и народов является проблема случайности или закономерности народного восстания, приводящего к революции, в человеческом обществе. Можно ли избежать народных бунтов, или это трагическое явление генетически свойственное беспокойной природе человека? Всегда ли восстание народных масс приобретает очертания революции и приводит к тому или иному перемещению государства в пространстве политических идей?
Похоже, что далеко не всегда бунт превращается в революцию. Но обращаем внимание, что бунт как социально-историческое явление ‒ это постоянный, хотя и не очень частый иероглиф на страницах истории всех цивилизаций на нашей планете. Далее мы подробно рассмотрим условия и социальные компоненты, необходимые для возникновения бунта.
А здесь лишь в краткой форме заключим, что для возникновения народного бунта необходимо сочетание трех условий. Первое ‒ это наличие в обществе достаточного количества бунтовщиков, то есть пассионариев-антикратиков, готовых решительно и открыто выступать против истеблишмента. И в этой главе мы обсудим проблему диспропорции пассионариев в различных слоях общества, в разных по своей социально-политической типологии классах.
Второе ‒ это существенное и резкое возрастание уровня угнетения. К постепенному росту угнетения население страны может привыкнуть, приспособиться и, смиряясь с «неизбежными и естественными» трудностями климатического свойства или тяготами, обусловленными государственным неустроением, оценивает эти факторы угнетения как происки «врагов народа». Всегда существует выбор тихо жить-выживать от поколения к поколению, даже и не задумываясь о мерах по улучшению своего положения.
Третье ‒ диспропорция между увеличивающимся угнетением и отставанием от него государственных средств принуждения и умиротворения подданных. Если у государства не будет хватать средств и ресурсов для нейтрализации пассионарных антикратиков, то их антигосударственная активность мало-помалу распространится в обществе и побудит массы менее пассионарных граждан присоединяться к зачинщикам и совершать экстравагантные поступки в процессе коллективных акций неповиновения властям. Тогда со временем удары разнообразных факторов угнетения в своей совокупности превысят предел долготерпения народа, и люди предпочтут рискованную стратегию открытого протеста стратегии молчаливой покорности.
Генетика популяций дает нам теоретическую базу для исследования причин возникновения первого условия: появления среди антикратиков пассионарных личностей. Почему их количество время от времени возрастает, создавая питательную среду бунта? Имеет ли этот социальный феномен естественноисторическое (случайное или закономерное) или искусственное (может быть, даже диверсионное) происхождение?
Рождение пассионариев в каждом поколении, в каждой семье ‒ случайность. А вот количество появляющихся на свет пассионариев в человеческой популяции, то есть в народе определенной страны, ‒ величина постоянная. Это автохтонный процесс, и управлять этим явлением государственная власть не может. В стране рождаются дети, среди которых есть и пассионарии, но пассионариев, как мы показали ранее, очень мало. Более того, невозможно предугадать, в чьих семьях такие дети появятся. Зато мы в состоянии изучить и познать это природное явление, точно так же как изучили и пользуемся законами движения небесных светил, хотя сдвинуть орбиту какой-нибудь планеты хотя бы на миллиметр, люди пока не могут. Представим себе модель нашего общества в виде шахматной доски, разделенной на клетки (рис. 3-14). Левый ряд ‒ элита и прочие прократики (серая штриховка), включая государственных служащих, силовые и судебные структуры и т.п. Остальные ряды на этой доске ‒ это иные граждане, и среди них какую-то долю занимают антикратики.
Условимся, что в масштабе данной графической модели пассионарии (вертикальные столбики) рождаются в пропорции один на четыре клетки, при этом появление пассионария ‒ случайное событие. В каких-то «семьях», ячейках общества родились два пассионария, а в других ‒ ни одного.



Рис. 3-14. Графическая модель пассионарного дисбаланса элиты и народных масс.



Важно понять, что прократиков, и особенно богатейшей части элиты, не может быть много. Доля таких людей в каждой стране невелика. В современной России, как мы знаем, примерно 15% служат элите, а 1-2% или даже менее ‒ это элита. По утверждению Forbes, в «капиталистической» России к началу XXI века 15% семей получили в собственность 90% национального достояния, но в настоящих богачей превратились лишь 1,5–2% россиян. В соответствии с законом Харди-Вайнберга, эти 2% народа и пассионариев в молодежную среду поставляют ничтожно мало, одну пятидесятую часть. В масштабах всей страны, число пассионариев, родившихся в массе «обездоленного» населения, обывателей, неэлиты в новом поколении намного превзойдет число пассионариев, «по-семейному» защищающих интересы элиты. На 64 клетках мы видим 16 пассионариев. Случайно трое из них родились в семьях элиты. Остальные ‒ вне элиты. Кем они станут: прократиками или антикратиками, или вообще так и останутся вне политики, ‒ это зависит от многих обстоятельств. Прежде всего, от уровня полученного ими образования, от информационного поля (книжек, кинофильмов, школьных наставников), в котором эти дети росли, от референтной группы, в которую они попадут, став взрослыми. Элита понимает это, и она предпринимает шаги, чтобы инкорпорировать пассионариев в свою среду, в свое общество, например, привлекают их на государственную службу. Но, как хорошо видно на графической модели, всех новорожденных пассионариев разместить на клеточках элитного ряда невозможно. Рабочих мест не хватит. Ведь если в семье могут подрастать и два пассионария, которые в ближайшем будущем подобно одноименным зарядам оттолкнутся и разлетятся, то каждая клеточка, рабочее место элитарного ряда, может вместить лишь одного пассионария. В целях инкорпорации в элиту всех пассионариев необходимо увеличить штаты государственной службы. Приходится добавлять большое число активных молодых людей в состав прократиков, принимая их на госслужбу, в полицию и офицерский корпус армии. Раздувание штатов в государственных учреждениях, которые мы наблюдаем в новейшей истории России, свидетельствует о том, что современная элита избрала стратегию инкорпорирования активной молодежи, вербовки молодых пассионариев в свои союзники. Пока государственный бюджет позволяет содержать рекрутированный легион новых чиновников, такой подход обеспечения социального мира выглядит вполне рациональным. Но до известного предела. Средств у государства может ведь и не хватить для такой стратегии, для содержания постоянно раздуваемого бюрократического аппарата. И момент нехватки денег, как правило, наступает внезапно. Государственный бюджет становится хронически дефицитным, идет волна сокращений, что, разумеется, не может понравится пассионариям в контрэлите.
Принимая во внимание тот факт, что элита ‒ лишь малая часть населения, можно заключить, что и количество пассионариев, которые рождаются в среде элиты также ничтожно мало по сравнению с массой пассионариев, которые из года в год одушевляют своей неудержимой энергией все остальное население страны. Как видим, математическая логика и закономерности популяционной генетики приводят нас к одному и тому же заключению: из поколения в поколение доля элитариев в общем количестве пассионариев в стране снижается. Со стороны это выглядит как «вырождение» элиты. И этому трагическому социальному регрессу посвящено множество шедевров художественной литературы.
А бывает ли наоборот? История человечества дает нам примеры, когда правящая элита не уступала по числу пассионариев всему остальному населению страны. Так бывало, когда страну захватывали воинственные агрессоры и оставались в ней в роли правителей. Например, захватившие Англию в XI веке нормандцы по преимуществу были воинственные, пассионарные люди. Они заняли нишу местной элиты, потому что прежних землевладельцев, национальный англо-саксонский истеблишмент они частично перебили, частично ассимилировали, так что даже речь населения Британии сильно изменилась, включив в угоду завоевателям множество франкофонных слов. Потомки этой пассионарной элиты спустя два века подняли бунт против королевской власти, потому что даже небольшой рост угнетения вследствие увеличения военных расходов Плантагенетов, вызвал негодование у значительной части пассионарных баронов, праправнуков дружинников Вильгельма Завоевателя. Но все же чем ближе к нам история, тем труднее найти нам примеры, когда элита по своему генофонду существенно отличается от народных масс. Потому что иноплеменные завоевания или массовые переселения народов происходили в новейшей истории нечасто.
Выше мы показали, что в соответствии с законом Харди-Вайнберга число пассионариев, потенциальных бунтовщиков, в каждой стране ‒ величина постоянная. Чем выше пассионарный потенциал индивида, тем меньше вероятность рождения такого человека. Распределение пассионарности в народе напоминает распределение Рэлея. Людей, совершенно лишенных пассионарности, рядом с нами сравнительно немного ‒ порядка 10%. Основная масса населения состоит из эпипассионариев и субпассионариев, у которых лишь малая часть генов, определяющих КП, вышли в рецессивную гомозиготу. Безрассудная храбрость и энтузиазм в их психологическом портрете отсутствуют. Настоящих пассионариев мало, но историческое значение людей этого типа чрезвычайно велико. Поэтому нам было важно доказать, что доля рождающихся пассионариев в семьях элиты и в семьях «простых» людей примерно одинакова. В отношении признака пассионарности наша элита и народные массы генетически не отличаются.
Такое предположение всегда удивляло исследователей и, тем не менее, они убеждались, что это действительно так. Историк М. Покровский, изучая персональный состав декабристов, показал, что в России в начале XIX века революционеры ‒ это не буржуа или интеллигенты, новые классы общества, а выходцы из самого типичного крепостнического дворянства. Тогда он сделал попытку определить связь между числом десятин и крепостных у того или иного декабриста и степенью его «революционности». М. Покровский высказал гипотезу: чем декабрист беднее, тем радикальнее. Однако столь простой социологический тезис не нашел подтверждения ‒ активнейшие революционеры были и среди беднейших дворян (Каховский, Горбачевский), и среди знатнейших, богатейших (Лунин, Волконский).
Согласно нашей гипотезе и закону Харди-Вайнберга в элите и в народных массах процент лидеров, пассионариев и потенциальных бунтовщиков примерно одинаков. Это подтверждается данными социогенетического анализа. В 1989 году в Красносельском районе города Ленинграда генетики методом социологического опроса оценивали количество эгоистов и альтруистов среди старшеклассников. Альтруизм ‒ один из признаков пассионария, как мы полагаем. Генетики предположили, что в эволюции альтруизм являлся признаком рецессивным. Зато противоположное альтруизму качество души живого существа ‒ эгоизм ‒ признак доминантный. Более того, ленинградские генетики выдвинули гипотезу, что для появления в семье чистого альтруиста, необходимо совпадение рецессивных аллелей двух различных генов.
Исследование показало, что распределение альтруистических наклонностей среди подростков в точности соответствует этой гипотезе. Чистых альтруистов обнаружилось лишь 6%, тогда как ярко выраженные эгоисты в старших классах преобладали. Главное, что в данном исследовании подтверждает нашу теорию, это одинаковая доля альтруистов и в классах, где были собраны «благополучные» и дисциплинированные школьники с хорошей успеваемостью, дети из «порядочных» семей, и в классах с троечниками из «неблагополучных» семей пролетариев и «бедноты» советского времени. Что подтверждает действие закона Харди-Вайнберга для жителей Ленинграда, с удовлетворением заключили генетики. А мы добавим: выходит, процент пассионариев среди элитариев и среди народных масс одинаков, следовательно, по своему абсолютному числу пассионарные элитарии существенно уступают пассионариям из народных масс.
Научные исследования отражают различные точки зрения на причины революционных процессов в обществе. Надо заметить, что в биологической науке существуют, главным образом, две теории, объясняющие эволюцию живых существ на нашей планете. Если не считать антинаучную «теорию» сотворения нашего мира богом. В разных вариантах то появляется, то исчезает ламаркизм, и вот уже более полутораста лет доминирует дарвинизм. Последователи Ж. ‒Б. Ламарка полагают, что живое вещество может воспринимать в течение жизни организма сигналы внешней среды, приспосабливаться к изменениям и внешним воздействиям, и передавать своему потомству признаки, которые будут полезны в борьбе за существование. Предки жирафов, дескать, тянули шеи к нежным листьям на верхних ветках деревьев, развивали свои шейные мышцы, вот у их детей и получились удлиненные шеи. Непонятно лишь, как можно на ДНК половых клеток «записать» полезный опыт родителей, чтобы его унаследовали дети.
Последователи Ч.Дарвина и Л.Вейсмана объясняют появление длинношеих жирафов тем, что из поколения в поколение особи этого вида животных с короткими шеями голодали, не давали обильного потомства, и вследствие этого вымерли. Может быть, превратились в антилоп? А предки с удлиненными шеями имели эволюционное преимущество, хотя и выглядели, по мнению большинства их современников, весьма уродливо. Особи с удлиненными шеями питались хорошо и производили больше потомков, чем остальные их соплеменники. Принципиальная разница этих теорий в том, наследуются ли приобретенные признаки, может ли внешняя среда, условия жизни целенаправленно изменять наследственность организма и генетически закреплять приобретенные полезные приспособления? Генетики-дарвинисты однозначно отвечают: нет, все изменения в природе случайны. Естественный или искусственный отбор возможен лишь в популяции существ с разнообразными признаками, которые возникают случайно. Например, в популяции ночных мотыльков с крылышками разного оттенка. Ламаркисты же настаивают на способности живого организма передавать приобретенные признаки детям.
Социал-ламаркисты утверждают, что у потомков правящего класса происходит интеллектуальное и физическое вырождение в силу отсутствия необходимости борьбы за свое существование, утраты потребности развивать интеллектуальные способности, а также получения достатка без приложения каких-либо усилий за счет занятого родителями положения во власти. Пассивность и благоустроенность приводят к снижению концентрации пассионариев в правящем классе. Обратный процесс происходит среди угнетенных народных масс. Тяжелая жизнь людей порождает из их среды лидеров, упрямцев, бойцов и прочих бунтовщиков.
Социал-дарвинисты оспаривают этот тезис, предполагая, что генерация лидеров никак не зависит от условий существования родителей и является автохтонным процессом, то есть таким явлением, которое не зависит от внешних условий и не приобретается в продолжение жизни предшествующего поколения. автохтонный процесс ‒ это движение, не требующее внешнего вмешательства и не зависящее от внешних воздействий. Так часы, однажды заведенные, будут идти, пока не ослабнет пружина. Распад радиоактивных материалов происходит по внутреннему закону и никак не зависит от нашей воли или от каких бы то ни было внешних воздействий. Образование микрофлоры в нашем кишечнике также процесс автохтонный, этот биоценоз складывается сам по себе. Мы можем его разрушить антибиотиками или иными химикатами, но, как только такое воздействие прекращается, состав бактерий кишечника стабилизируется на прежнем уровне. Автохтонным называют население территорий, которое жило в этих местах «всегда», например, индейцев Северной Америки.
Рождение в человеческом обществе пассионарных индивидов также является автохтонным процессом. Государство не может повлиять на его интенсивность или направленность, если конечно не руководствоваться человеконенавистническими правилами буржуазной науки евгеники, придуманными полтора века назад Ф. Гальтоном.
В семьях элитариев не обязательно родятся дети, которые будут соответствовать интеллектуальному уровню элиты, даже если они получат образование в престижных колледжах самых благополучных стран. Народная мудрость гласит: в потомстве гениев природа отдыхает. Это примерно то же, что сказать: сын академика, весьма вероятно, может не стать талантливым ученым, у сына певца может отсутствовать оперный голос и даже музыкальный слух, сын банкира может родиться щедрым, великодушным и предпочесть образ жизни хиппи, чем быть аристократом с Беверли-Хиллз. Сын маршала, как говорилось выше, вовсе не обязательно вырастет талантливым полководцем. Сын бегуна-рекордсмена не обязательно уродится быстроногим. И наоборот, хороший спортсмен вполне может появиться в семье неспортивных родителей. И, если потуги мэтров сцены протолкнуть бесталанных своих деток на эстраду почти сразу же отвергаются зрителями, если дети выдающихся спортсменов никак не дотягивают до разрядников, о чем свидетельствует неподкупный секундомер, то в государственном управлении и в сфере науки негативные результаты семейственности и вырождения не так явны и не сразу заметны. На самом же деле никакого «вырождения» элиты нет, а существует лишь постоянный пассионарный дисбаланс между элитой и народными массами.
Графическая модель (рис. 3-14) наглядно демонстрирует, что совокупное (но не удельное) количество пассионариев в среде неэлиты превосходит данный демографический показатель в малочисленной элите. И этот пассионарный дисбаланс из поколения в поколение будет возрастать, создавая плодородную почву для роста в обществе числа антикратиков ‒ бунтовщиков и революционеров. Следовательно, первое условие возникновения бунта в человеческом обществе ‒ достаточное количество бунтовщиков (пассионариев-антикратиков), ‒ от желания властей не зависит, будучи результатом природного автохтонного процесса. Ведь рождение пассионариев предотвратить невозможно. Чем тоньше слой элиты, тем быстрее в исторических масштабах станет явным пассионарный дисбаланс между властвующей элитой и народными массами, тем быстрее, следовательно, возникнет первое условие бунта.
Власти страны, конечно, могут предпринять очевидную, лежащую на поверхности меру ‒ расширить «зону» элиты, чтобы все пассионарии, так или иначе, оказались внутри её границ. Например, увеличить численность офицерского корпуса армии. При этом пассионарии «из народа», не утеснят детей элитариев, которые не обладают достаточной пассионарностью и иными талантами, однако должны, эти дети-элитарии, по закономерному желанию их родителей наследовать родительскую «вотчину» и «данников». Понятно, что до бесконечности расширять заштрихованную область на нашей модели невозможно. Ведь не элита производит материальные ценности, а именно народные массы. Элита занимается управлением, перераспределением этих полученных ценностей: собранного урожая, добытого угля, процентов по банковскому кредиту или ипотеке, возвращенных должниками. Уменьшение доли производителей с одновременным разрастанием бюрократического и силового аппарата государства в определенный момент приведет к такому снижению ВВП, что государство обеднеет и не сможет содержать армию управленцев и армию защитников режима. Наименее заметно такое обеднение государства там, где львиная доля государственных доходов составляется не от экспорта техники и не из налоговых сборов, а от продажи за рубеж природных ресурсов, например, энергоносителей. В таких странах совсем небольшая часть жителей должна работать в добывающих и транспортных отраслях, чтобы обеспечивать наполнение бюджета твердой валютой.
Плохо не только уменьшение числа тех, кто «с сошкой». Плохо и увеличение числа тех, кто «с ложкой». Увеличение числа, допущенных к ложкам, уменьшает количество того, что попадает в каждую «ложку», а это у самих имеющих «ложки» вызывает неудовольствие. Необходимость делиться с новыми элитариями-выскочками для элитариев потомственных является фактором угнетения широкого действия, то есть обстоятельством, неприятным для всех потомственных элитариев. Каждый из элитариев, коль скоро именно он владеет «ложкой», хотел бы зачерпнуть побольше из общего котла. Таким образом, бюрократизация страны ‒ гибельная стратегия. Сокращение же числа госслужащих и работников системы принуждения, ускорит проявление пассионарного дисбаланса в обществе. Некуда будет пристраивать пассионариев из народа. И они, если не разъедутся в дальние страны в поисках лучшей доли, пополнят ряды антикратиков.
Для того чтобы пассионарный дисбаланс стал явным, требуется время. Социал-ламаркисты определяют этот срок в триста лет. За 5000 лет существования Китая через каждые три столетия наступала смена династий, то есть через 10-15 поколений. Для России это также характерно. Несмотря ни на какие ухищрения, династия Романовых «продержалась» у власти лишь 300 лет. Означает ли это, что генетическое перераспределение лидеров между элитой и контрэлитой занимает промежуток времени в 10-15 поколений? Вовсе нет. В доме Романовых, как мы знаем, собственно «славянских» изначальных генов к 1917 году оставалось совсем мало. Генофонд этого клана сильно был разбавлен генами немецких, датских, английских правящих родов. И причина падения дома Романовых с российского трона ‒ вовсе не генетическое вырождение фамилии. Тем более что вырождающаяся элита состоит не только из правящей династии, но и из значительно большего числа правителей второго, третьего… ряда.
С позиции биологии достаточно трех поколений, то есть примерно 60 лет, чтобы правящая элита «выродилась». Интеллектуальная деградация в 3-м поколении правящего и управляющего класса предрешена умышленным, семейственным ограничением доступа к руководству страной чужакам ‒ лидерам из производящих пролетарских классов рабочих и рядовой интеллигенции. Если воспрепятствовать плавной либо революционной смене элиты на контрэлиту, то по чисто биологическим законам через 50 или чуть больше лет произойдет необратимое «загнивание» элиты, усилится пассионарный дисбаланс, а государство, утратившее пассионарную элиту, ослабнет. Социал-ламаркисты и социал-дарвинисты тут сходятся во мнениях.
В целях нейтрализации пассионариев-бунтовщиков власти используют превентивные меры: запугивание, репрессии по отношению к отдельным антикратикам, создание видимости общественной поддержки правящей элиты путем прократической агитации в СМИ. До поры до времени это помогает. До тех пор, пока значительная доля влиятельных в стране людей не осознает простой истины, что поддержание страны в состоянии политической консервации требует больше сил и приносит больше убытков, чем возможная модернизация или даже революция. Лишь бы эта революция не привела к падению их уровня жизни. Ведь если бы у местной элиты хватило сил для реставрации и последующей консервации отдельных элементов советского феодализма в Киргизии и на Украине, то и в этих суверенных республиках не начались бы «народные» волнения, сохранившиеся в истории под именем разноцветных революций. Элита должна оценить, что потребует больших расходов и потерь собственных накоплений элитариев: репрессии и силовое принуждение общества к миру или модернизация, например, уступка части прав и доходов прежней элиты в пользу общества. Можно с уверенностью констатировать, что главное достижение М. Саакашвили и его сторонников ‒ приведение Грузии в состояние модернизации, обеспечивающей мирный процесс смены персонального состава властвующей элиты. Смена элиты в результате народного голосования есть мирный демократичный способ удовлетворения запросов контрэлиты и некоторых антикратиков. По крайней мере, в их сознании, а больше ничего и не нужно.
Хотя эти события и не приводят к движению государства по вектору в направлении прогрессивных идей политического пространства, но существенно охлаждают пыл бунтовщиков. Сам экс-президент Грузии проиграл выборы, осмеян своими недругами, но грузинский народ от такого «самопожертвования» Мишико сотоварищи, безусловно, выиграл. Пусть чуть-чуть, но выиграл.
Если же элита не сделает кардинальных выводов из произошедшего восстания, попробует сохранить власть путем, например, фальсификации итогов голосования на парламентских выборах не в пользу реформаторов, то мятежи будут возобновляться и продолжаться до тех пор, пока революция все-таки не завершится существенным движением государства в направлении прогрессивных политических идей. Н.Макиавелли учил: «Каждая революция ‒ это лишь репетиция следующей». Люди должны прислушаться к этому проницательному и хитрому политику. Революции повторяются, возобновляются, это, как мы показали, события исторически и даже «биологически» неизбежные. Поэтому наиболее грамотные и сознательные слои населения, революционеры должны стремиться к тому, чтобы в итоге революции государство проходило как можно более протяженную дистанцию, чтобы модуль вектора революции в пространстве политических идей был как можно больше. Только этот принцип обеспечит стране и обществу более продолжительный период послереволюционной и межреволюционной политической «стабильности» и обусловленного прогрессивным состоянием политической системы экономического роста, роста благосостояния населения. Жизнь со временем будет требовать очередного перемещения, очередной революции. Если, конечно, правящая элита не будет внимательно отслеживать движение жизни, учитывать прогрессивные изменения в обществе и потихоньку модернизировать государство, предугадывая те или иные вызовы окружающего нас мира.
К предыдущему разделу книги
К предыдущему разделу книги		 К следующему разделу книги
К следующему разделу книги

на
Ярлыки: , , , ,

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)
  • Люди, революции и государство
    Комментарий к книге: Егоров С.Н., Цыпленков П.В. Векторная теория социальной революции . – СПб.: б.и., 2017. – 400 с., 38 ил. Журнали...
  • Резюме (глава из книги)
    Егоров С.Н., Цыпленков П.В. Векторная теория социальной революции. ‒ СПб.: б.и., 2017. ‒ 400 с., 38 ил. Книга есть во всех крупных библиот...
  • Принуждение как фактор бунта
    Егоров С.Н., Цыпленков П.В. Векторная теория социальной революции. ‒ СПб.: б.и., 2017. ‒ 400 с., 38 ил. Книга есть во всех крупных библиот...