banners

среда, 19 декабря 2018 г.

Принуждение и долготерпение


Долготерпеливый лучше храброго.
Притчи Соломона, 16:32

Егоров С.Н., Цыпленков П.В.
Векторная теория социальной
революции. ‒ СПб.: б.и., 2017. ‒ 400 с., 38 ил.
Книга есть во всех крупных библиотеках России.


Оглавление

Для угнетателей, для истеблишмента во все времена долготерпеливые подданные были симпатичнее, чем строптивые, требовательные. Это понимал в давние времена мудрый Соломон, царь Израиля. И сегодня церковники-прократики объясняют своей пастве, что благо ‒ в терпении. Кто такой храбрый ‒ понятно. Этот человек, как только у него возникает желание, приходит мысль, и он тут же предпринимает меры, чтобы их реализовать. Стоит элите покуситься на права храброго, как такой «грешник» начнет сопротивляться. Кто такой долготерпеливый? Это такой, кто, видя, что ему нужно перебраться через реку, подождет, когда другие построят мост. Или спадет уровень воды. Долготерпеливый говорит: «Я не буду спешить, но я все равно перейду на ту сторону, сколько бы ни пришлось ждать»;.
Рост угнетения общества чреват для государства большими неприятностями. Ведь среди народа не одни лишь долготерпеливые, но могут найтись и храбрые. Государство не может и не должно беспристрастно взирать на то, как в стране растет угнетение общества. Государство должно как-то на это реагировать. Очевидно, что государство может влиять на угнетение общества, и оно влияет.
Первый способ влияния государства связан с воздействием собственно на причины различных актуальных в данный момент времени риаторов. Мы уже приводили примеры, когда государство вело себя именно так. Обеспечив всех желающих свининой, государство для всех этих «невегетарианцев» полностью устранило эту причину бунтовать. Как следствие, величина угнетения общества снизилась. Такое поведение государства мы будем называть удачной внутренней политикой или защитой от риаторов. Ничто, кроме внутренних причин вроде доброй воли истеблишмента и расходных статей бюджета, не мешает государству снижать угнетение по любому из риаторов.
Государство может проводить и неудачную внутреннюю политику, например, запретив продавать не только свинину, но и баранину, увеличивая тем самым угнетение общества.
Но у государства есть еще один, особый способ влияния на интенсивность угнетения общества ‒ принуждение. Принудить людей мирúться с риатором, приучить или заставить население не обращать на различные вексаторы внимания или не воспринимать эти вексаторы в качестве риаторов, ‒ вот что такое «принуждение».
Ведь на величину угнетения общества влияет не сам факт отсутствия в продаже свинины, а то, как к этому относятся граждане. Сколько любителей свинины проживает в стране? Как часто в новостях по телевидению демонстрируют свиней в неприглядном виде? Запрещен ли в кинотеатрах фильм «Свинарка и пастух»? Ответим на эти вопросы соответствующим образом, и любовь к свинине у народа не только иссякнет, но и появится отвращение к этому сорту мяса.
Давно известно, что эффективное принуждение ‒ это такое принуждение, которое гражданами не осознается в качестве насилия над ними, не вызывает у граждан неудовольствия. Самое правильное ‒ с детства воспитывать граждан так, чтобы они и не хотели есть свинину, чтобы поедание свинины они ощущали как грех, воспринимали как нечто невозможное, нежелательное, табу. Тогда отсутствие в магазинах свинины не станет ни риатором, ни даже вексатором. Задача решена кардинально. Правда, для такого способа решения задачи требуется очень много времени. С момента, когда государство перед собой такую задачу поставит, должно пройти столько времени, чтобы живущее поколение не только выросло в обстановке, когда ему усиленно рассказывают о вреде свинины, но и это живущее поколение даже в детстве не общалось со стариками, которые помнили, как они ели свинину, и как это было вкусно.
История знает немало примеров, как то или иное государство успешно решало подобные задачи. Собственно насилие требуется на этапе, пока задача еще до конца не решена, когда промывание мозгов частью общества все-таки еще воспринимается как неудовольствие. Когда же общество станет достаточно однородным по отношению к свинине, такой вид принуждения перестанет быть насилием. У жителей страны в сознании возникнет «внутренний цензор», принуждающий их отказываться от табуированной пищи, причем безо всякого насилия со стороны государства.
Огромное количество факторов, «объективно» являясь риаторами, не являются риаторами в смысле нашего определения. Ну, например, столетиями крестьяне, крепостные или не крепостные, не считали риатором свою принадлежность к сословию крестьян. Тяжелый труд в поле был, конечно, для крестьян вексатором широкого действия. Но сословная принадлежность воспринималась ими как мороз зимой или зной летом. Вы не увидите в истории ни одного случая, когда бы поводом для бунта оказывалось неприятие бунтарями своей сословной принадлежности. Вот если соль подорожает или деньги подешевеют, то это ‒ настоящий вексатор. И такие факторы легко трансформируются в риаторы. Ведь только вчера соль была дешевой или деньги ‒ дорогими! А это очевидная несправедливость по отношению к желаемой цене на соль или на деньги, да и участие государства в этом изменении цены никто не прячет. Вот вам ‒ и риатор, причем риатор широкого действия, вот вам ‒ и бунт.
Или взять регулярные посты ‒ великие и обычные, издревле введенные в русскую культуру. Если в магазинах нет во время поста свинины, и ‒ не надо. И хорошо, что нет!
Сегодня любое общество живет с колоссальным количеством «объективных» потенциальных риаторов, которые не являются риаторами в смысле нашего определения. Но только потому, что гражданам этих обществ никто пока не открыл глаза на то, что эти факторы угнетения в действительности являются именно факторами бунта, риаторами. В этом отношении XIX век является веком осознания обществами разных стран множества факторов, событий и условий жизни в качестве риаторов. Если внимательно присмотреться к деятельности великих просветителей XVIII века, их деятельность как раз и была направлена, главным образом, на то, чтобы «открывать глаза» людям. В знаменитой Энциклопедии множество условий жизни преподносилось в качестве факторов бунта. Недаром ее издание несколько раз запрещалось государством. И правильно запрещалось. Каждое такое запрещение было обоснованным актом принуждения, направленным на недопущение роста угнетение общества. Как говорится, меньше знаешь ‒ крепче спишь. Люди, которым «открыли глаза» просветители, обнаружили себя среди многочисленных досадных и обидных несправедливостей. Оказалось, что на нас влияют риаторы такой интенсивности, которая превышает предел долготерпения народа и побуждает людей к немедленному бунту. Каждое разрешение издания Энциклопедии ‒ ошибка государства, элемент провальной внутренней политики, который привел к росту угнетения общества и, как следствие, бунту и последующему исчезновению этого государства с исторической сцены.
Еще один пример «раскрытия глаз народа» ‒ Декларация независимости Североамериканских соединенных штатов 1776 года. Почти весь текст этого документа посвящен описанию условий жизни в качестве риаторов. Значительная часть колонистов английских колоний на Североамериканском континенте, которые давно свыклись с особенностями жизни в колонии Англии, восприняли в качестве риаторов, то, что было названо и охарактеризовано как риаторы в Декларации, и Английское государство потеряло контроль над этой территорией.
Прошло еще полвека, и в Европе возникло социалистическо-коммунистическое движение. С самого начала своего существования это движение активно пропагандировало в качестве риаторов множество жизненных обстоятельств и отношений рабочих с нанимателями, обывателей с городскими властями. В своих программных документах социалисты требовали устранения этих риаторов, создания таких условий жизни, при которых факторы бунта стали бы минимальны по своей интенсивности. Обратим внимание читателей на интересный факт: программа Российской социал-демократической рабочей партии, утвержденная ещё в XIX веке, в части устранения риаторов практически полностью выполнена. Причем не только в нашей стране, но и во всей Европе.
Зачем мы так подробно останавливаемся на природе и особенностях факторов, приводящих к бунту, в теоретической работе о революции? Ответ очевиден. Достаточно обществу осознать некое условие жизни в качестве риатора, и этот фактор в исторической перспективе перестанет существовать! Революционным или эволюционным путем, но общество его ликвидирует.
Исторический опыт человечества подводит нас к парадоксальному выводу: в каждом обществе всегда существуют силы, заинтересованные в сохранении того или иного риатора. У этих сил есть единственный способ сохранить действие риатора ‒ спрятать этот риатор, отвести глаза народа от этого фактора, хотя бы сделать так, чтобы этот вексатор не осознавался обществом в качестве риатора. Чтобы этот вексатор стал просто негативным фактором окружающей нас природы или быта.
Посмотрите вокруг повнимательнее и вы увидите, как эффективно многими государствами сегодня решается эта задача. В прекрасной книжке Сэмюэля Клеменса о детях, но написанной-то для взрослых, его симпатичный главный герой как к самоочевидному относится к существованию рабства в его стране. Том Сойер с явной антипатией относится к малочисленным аболиционистам, выступающим за освобождение негров. Это свидетельство писателя очень ценно, поскольку, в отличие от «Хижины дяди Тома», написанной примерно в то же время, книга Марка Твена посвящена совсем другим проблемам. Аболиционизм там упоминается мимоходом, а такие авторские оценки в литературе особенно важны, поскольку они, очевидно, не ангажированы и, следовательно, близки к истине. Вывод: для подавляющего числа белого населения (да и для значительной части черного населения) рабство не являлось в ту пору риатором. Хотя уже в XVIII веке английские сектанты-квакеры считали рабство существенной составной частью угнетения. Требовали отмены рабства и лидеры европейского движения Просвещения.
Но в странах, где рабство рассматривалось как традиция, государствам даже не нужно было проводить для этого тонкую политику принуждения. Государства в этих странах изначально зарождались и развивались как рабовладельческие, а естественное, существовавшее «всегда», пусть и не очень «красивое», не воспринимается людьми в качестве риатора.
Отмену рабства в САСШ в 1862 году на исходе второго года гражданской войны нужно, прежде всего, связывать с неудачностью ее для северян. К моменту отмены рабства южане стояли под Вашингтоном, и только призыв в армию северян освобожденных негров юга, привел к перелому в войне, которая даже после этого продолжалась еще более двух лет.
Более того, значительная часть граждан Соединенных Штатов даже в XX веке в качестве риатора воспринимало как раз равноправие афроамериканцев (негров). Нормальным они считали повсеместное распространение табличек «только для белых». Активные действия государства США по принуждению таких граждан начались только в шестидесятые годы прошлого века. Сегодня хорошо видно, каким успешным было это принуждение. Ку-клукс-клановские бунты в Штатах прекратились. Это яркий пример того, что принуждение государством своих граждан вовсе не всегда плохо. Иногда принуждение бывает весьма полезным. Вот только определить, когда принуждение полезно, а когда вредно, совсем не просто. Но не для авторов настоящей книги. Надеемся, что и прочитавшие нашу книгу также научатся отличать полезное для всего общества принуждение от принуждения, выгодного лишь элите.
Когда принуждение направлено на перемещение государства в позитивном направлении в пространстве политических идей ‒ оно полезно (модернизация), когда принуждение препятствует перемещению государства в позитивном направлении в политическом пространстве ‒ оно вредно (реставрация, консервация).

В качестве примера, как соревнуются природные вексаторы и силы принуждения, вспомним о страшных пожарах в Хакасии. Мы знаем, что не предотвращенное государственными органами природное бедствие ‒ пожар в Забайкалье весной 2015 года ‒ повлекло человеческие жертвы и возбудило протестные акции со стороны пострадавшего населения, Погибли дети, оставшиеся без присмотра своих родственников. Противостоять возгоранию сухой степи оказались бессильны местные власти. Это привело к возмущению населения против самой власти. А со стороны властей возникла необходимость введения репрессивных мер по отношению к народу, пострадавшему от бедствия. С другой стороны, государство предпринимало попытки задобрить погорельцев, выдавая им компенсацию ‒ несоразмерно малую по отношению к ущербу сумму денег (10 тысяч рублей каждому и до 100 тысяч рублей за разрушенный дом). Одновременно сотрудники силовых структур препятствовали «пропитию с горя» этих денег на хмельных поминках.
Огненная Пасха в Забайкалье случилась в семи из восьми районов республики Хакасия, захватив почти всю ее лесостепную часть. В четырех десятках поселений сгорели 1285 домов. Многие жители остались и без средств к существованию, и без работы. Погибли тысячи голов скота. Уничтожены зернохранилища с семенами, корма, зерносушилки, сельскохозяйственная техника. Тех телят и овец, что спасли из огня, кормить нечем. И поить тоже нечем ‒ электроснабжение прервано, водопроводные насосы заглохли. Семьям погибших обещали по 1 млн рублей. А выдали ли? Наверное, власти лукавили! Ведь для этого потребовалось бы раздать почти 2 млрд рублей, которых в бюджете нет. В. Зимин, глава республики Хакасия, дал задание построить новое жилье к осени. И к 1 сентября 2015 года, действительно, были построены новые дома, несколько школ и фельдшерских пунктов, а также восстановлено водоснабжение. Более 80 млн рублей распределены пострадавшим сельхозпредприятиям.
Весь личный состав полиции Республики Хакасия был весной поднят по тревоге из-за сложной пожароопасной обстановки. Об этом говорится в сообщении, опубликованном на сайте регионального МВД. В ведомстве уточнили, что это сделано в целях «пресечения попыток мародерства, обеспечения охраны порядка и безопасности граждан». Примечательно, что безопасность граждан подразумевала не защиту людей от разбушевавшейся огненной стихии, а от их обезумевших соседей. И, прежде всего, защиту чиновников от взбунтовавшихся погорельцев.
Весной 2015 года глава Хакасии подписал постановление о запрещении продажи алкоголя на всей территории региона, сообщила пресс-служба республиканского правительства. Запрет действовал до отмены режима чрезвычайной ситуации. Инициатива исходила от республиканского МВД.
«Введение запрета розничной продажи алкогольной продукции на территории региона будет способствовать уменьшению числа лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, в том числе в местах нахождения пунктов временного размещения граждан, а также снижению рисков возникновения беспорядков на фоне употребления спиртного», ‒ поясняется в пресс-релизе (выделено нами).
Вероятно, алкогольное опьянение возбуждает людей, и они, обозленные на власть, которая не уберегла их имущество и близких, утратят долготерпение и быстрее взбунтуются, если хлебнут спиртного для храбрости.
Элита пошла на то, чтобы пожертвовать отдельными своими представителями в целях умиротворения взбунтовавшихся жителей Хакасии. В Забайкальском крае возбуждено уголовное дело о халатности должностных лиц, ответственных за тушение лесных и ландшафтных пожаров. Об этом сообщает пресс-служба прокуратуры региона.
Трагедия Хакасии не научила власти удачной внутренней политике. Истеблишмент не принял действенных мер по устранению причин пожаров и созданию действенной системы противодействия горению. Следствием бездеятельности или некомпетентности правящей элиты стали обширные пожары уже в Иркутской области и Красноярском крае весной 2017 года. Огнем уничтожено 179 жилых домов, в которых проживали 720 человек.
Принудить людей не замечать последствия пожара, согласитесь, весьма непросто. Такую власть люди перестанут уважать. Как указывал американский социолог Т. Гарр: «Одного только подавления мало для разрешения насильственных конфликтов в долгосрочной перспективе, если не в краткосрочной, поскольку оно с большей вероятностью инспирирует не согласие, а сопротивление. Недовольство имеет первично физические источники, следовательно, лекарством от него является удовлетворение материальных потребностей. Люди стремятся ко многим условиям жизни, иным, нежели физическое благосостояние, не последними из которых являются безопасность, статус, чувство общности и право самим управлять своими делами».
В своей книге «Почему люди бунтуют» Т. Гарр представил исследование причин возникновения в обществе социальных противостояний и конфликтов, гражданской борьбы, в том числе и сопровождаемой насилием. И мы видим, что раз уж нельзя заставить людей отказаться от своих планов и запросов, то для снижения их критического отношения к государству истеблишмент должен прилагать все силы для сокращения разрыва между уровнем запросов и возможностями достижения того, чего люди хотят. Образно говоря, нужно иметь в стране и маленький (для всех), и крупный (для особых любителей) жемчуг. Или запретить гражданам под страхом смерти вообще думать о жемчуге, как запрещалось в СССР думать об иностранной валюте.
Один из наиболее часто встречающихся нам вариантов принуждения ‒ это запрещение. Если запретить человеку все, что было ему привычно и дорого, то он превращается в абсолютно покорный и податливый материал, наверное, потому что перестает быть самостоятельным индивидом. Государство использует запрещение законодательное, общество применяет запрещение культурно-историческое, духовное. Каких только примеров запрещения не находим мы в истории человечества! В части религии запрещение славянам приносить человеческие жертвы, установленное норманнской правящей элитой, как и аналогичное запрещение ‒ ацтекам, побежденным испанцами, было для общества и для потенциальных жертв полезным. Запрещение вести церковные обряды по старым богослужебным книгам при царе Алексее Михайловиче привело к расколу российского общества, мученичеству, скитничеству, старообрядчеству и прочим, совершенно нелепым, культурно-историческим феноменам.
Пуритане в Англии в XVII веке запретили женщинам открытые платья, запретили выходить из дома без чепцов. В это же время в американском городе Салем (штат Массачусетс, колония Великобритании) эмигранты-пуритане повесили за колдовство 19 человек и более 200 посадили в тюрьму. Хорошо, что в России в наши дни не запретили колдовать, а то бы нашлись желающие разводить костры для сжигания ведьм (магов, ясновидящих, экстрасенсов…). Затем образовалось бы сообщество добровольцев, приносящих хворост для этих «целительных для общества» костров. За пение непотребных частушек в церкви дают лишь «двушечку». Правда, носить короткие платья в некоторых областях России, особенно в сельской местности, и сегодня дамам не рекомендуется. Искусают ноги комары и слепни. Но и местные блюстители патриархальных порядков могут оскорбить словом и даже отстегать крапивой по голым коленкам «бесстыдниц». Чего доброго и новоряженые казаки подоспеют с нагайками.
Многое запрещает наше современное государство, находя широкую поддержку среди общественников и в СМИ. Многократно пытались запретить пьянство, что само по себе является полезной мерой, но не доводили это дело до логического завершения, ограничиваясь запретом продажи спиртного в определенное время и несовершеннолетним лицам. Понятно, что подобные запреты легко обойти, и они нарушаются с финансовой выгодой для криводушных торговцев.
Излюбленными запретами является у нас все, что так или иначе связано с размножением людей. У многих вызывает возмущение изображение мужских гениталий на 100-рублевой купюре (на античной скульптуре можно разглядеть, если вооружиться лупой!), несомненно, пущенной в оборот врагами нравственности, и надо бы запретить водить младшеклассников в музеи живописи, поскольку не на всех полотнах ещё успели закрасить «смешные» части человеческого тела, а на скульптурах эти срамные элементы ‒ задрапировать.
Для темы революции сексизм не имеет существенного значения, зато имеют значение запреты получать информацию и мыслить. Любознательные и мыслящие люди всегда являлись скептическими оппонентами элитариев. Запрещаются фильмы, книги, спектакли, Интернет-страницы. Причем в отношении сайтов Интернета складывается довольно парадоксальная ситуация: жителям российского Иван-города читать некие страницы из Сети нельзя, вредно, противозаконно, а жителям расположенного на другом берегу реки эстонского города Нарвы все это читать можно, безвредно. Мыслящий человек сразу же задается вопросами: почему? Чем отличается россиянин от эстонца? Почему россиянам дают в отношении Интернета меньше свободы, чем жителям соседних стран?
Множество законов ограничивают права граждан любопытствовать: Гражданский кодекс, «Об архивном деле», «Об охране здоровья граждан», «Об оперативно-розыскной деятельности», «О персональных данных», «О противодействии экстремистской деятельности». Последний, кстати, был принят лишь в 2002 году. Создается впечатление, что до этого момента более 10 лет в суверенной России не было правовых основ для того, чтобы оказывать противодействие насильственному изменению основ конституционного строя и нарушению целостности Российской Федерации. Экстремизм ‒ это социально-политический атавизм, корни которого погружены в древние слои человеческой истории. Также как и ксенофобия ‒ негативное отношение к людям в зависимости от исповедуемой этими людьми религии, их социальной, расовой, национальной или языковой принадлежности. Всесоюзный «староста» сталинской эпохи М.И. Калинин как-то заметил, что «когда вы сумеете выработать свой характер, когда вы ясно определите свое миросозерцание... тогда можно будет сказать, что одновременно вы приобрели надежный иммунитет против всяких жизненных уколов, разочарований и невзгод». Развивая эту мысль видного государственного деятеля, сделаем вывод, что человек образованный, культурный, поездивший по иным странам, приобретает иммунитет к экстремизму и ксенофобии. Для тех же, кто ещё не переболел этими детскими болезнями человечества, государство устанавливает запрет. Теперь можно на законном основании принудить граждан России, например, не драться и не убивать оппонентов, если вдруг разгорится религиозный спор о количестве ангелов на острие иголки.
Принуждение бывает и более очевидным. Это война элиты против собственного народа. Когда угнетение в обществе подходит к опасному порогу, а государство, обычно, за этим внимательно следит, и когда наиболее активные угнетенные начинают свою активность демонстрировать, государство может преподать обществу урок. Спровоцировав активных недовольных на желательно мирное выступление, государство квалифицирует этот внеплановый протест как массовые беспорядки и применяет санкции, разгоняя недовольных своим угнетенным положением сограждан с применением силы. А после разгона рассаживает часть бунтовщиков по тюрьмам. Вспомните, хотя бы события на площади Тяньаньмэнь в 1976 году и в 1989 году или на Болотной площади в мае 2012 года. Уже почти никто не помнит, в чем заключался риатор, заставивший собраться москвичей на Болотную, но хорошо памятно, как поступил истеблишмент с наиболее заметными бунтовщиками.
Такие события, обычно, происходят на площадях. Народ стекается на площадь, предполагая, что власти в этом случае легче вступят с народом в диалог. Но чаще всего власти для беседы с бунтовщиками используют дубинки. Подобный акт терроризма, акт устрашения нужен государству для того, чтобы все общество знало ‒ за попытку принуждения государства к диалогу придется дорого заплатить. Это знание резко снижает количество желающих протестовать, повышает уровень долготерпения народа.
В арсенале любого государства есть много способов устрашения. Например, можно посадить в тюрьму пару знаковых фигур, не важно за что, таких как Ходорковский или Удальцов. Но не подумайте, будто бы авторы внушают читателям мысль, что это только в России государство так кровожадно. Разгул маккартизма или процесс над Робертом Оппенгеймером, за антивоенные призывы отстраненным от работы с его любимым детищем, атомной бомбой, в США ‒ действия из того же ряда. Насильственное принуждение ‒ это неотъемлемое свойство любого государства, также как стремление к справедливости ‒ это неотъемлемое свойство людей.
Но силовое принуждение ‒ это очень острое оружие, обоюдоострое, и его государству нужно применять грамотно и предельно осторожно. Неправильное применение этого метода принуждения может привести и к обратному эффекту, как, например, на Дворцовой площади пятого января 1905 года. А ведь меньше, чем за год до этого акта принуждения русский народ со слезами умиления стоял на коленях на той же самой площади, выражая свою любовь и солидарность со своим царем (государством). И ни в январе 1904 года, ни в январе 1905 года никого «на автобусах» на эти исторические мероприятия не свозили…
Принуждение это способ заставить терпеть то, с чем человек не согласен, что человек считает несправедливым. Принуждение заставляет граждан предпринять некие действия или бездействовать, сохраняя «спокойствие», при столкновении с несправедливостью.
Если государство не демонстрирует очевидное принуждение, или хотя бы готовность его применения общество может начать бунтовать при меньшем угнетении. Если государство демонстрирует очевидное принуждение, общество не начнет бунтовать до значительно большего уровня угнетения. Это очень простая «арифметика», которую в жизни почему-то часто не учитывают.
Нельзя забывать также и о том, что любое принуждение, насилие, запрет сами являются вексаторами. Принуждение, насилие, запрет, исходящие со стороны государства, автоматически становятся риаторами.
Ранее мы ввели понятие предел долготерпения человека, который определяется психофизиологическими особенностями организма и культурно-историческим опытом индивида. Для понимания природы бунта, как общественного феномена, следует ввести понятие ‒ предел долготерпения народа.
Предел долготерпения народа (φ) ‒ это значение угнетения общества, при достижении которого происходят массовые выступления граждан для устранения несправедливости, соответствующей данному риатору.
Бунт обычно начинается в каком-нибудь одном месте страны. Иногда он распространяется по стране вширь, а иногда ‒ нет. Здесь важно иметь в виду, что в разных местах страны величина φ может различаться. Поскольку восстать народ побуждает риатор широкого действия, который кажется «обидным» многим людям, живущим в разных частях страны, бунт, скорее всего, начнется там, где предел долготерпения ниже. И из этой искры вполне может разгореться революционное пламя.
Смеем предположить, что уровень образования в стране также влияет на φ. Чем более образован народ, чем выше уровень культуры, чем больше среди населения доля интеллигенции и представителей среднего класса, тем ниже величина φ. Ведь только рабы обычно не обращают внимания на то, что хозяева их унижают и порют. А у интеллигенции нежная кожа, которая не выносит кнута. Нравственно и физически высокообразованные, материально независимые и свободные люди болезненно реагируют, если власть подвергнет их даже легкой порке.
Значит, в стране рабов революция маловероятна? Высокая же концентрация вузов напротив увеличивает риск революции?
Рабы и малокультурные люди были бы удобны правящей элите, если бы не одно «но». Рабская психология ‒ не только покорность. Рабы и необразованные граждане ‒ хорошие слуги, но плохие работники. Увиливают, халтурят, врут, воруют. Обманывать барина, терпеть издевательства, унижения, брань и побои ‒ это удел раба. Рабская психология ‒ бесправие и бесчестие. И ничего вокруг ему не дорого. Рабу всё ‒ чужое. Книги, храмы, театры ‒ всё господское, всё обман, всё придумано не для него. Кто-то жрёт в ресторане, а кто-то моет там полы и сортиры, при этом вряд ли испытывая большую любовь и почтение к хозяевам жизни.
На память приходит прогноз маркиза Астольфа де Кюстина, обнародованный им в 1843 году после путешествия по России. Этот эксперт по революции, все родственники которого в свое время были казнены французскими якобинцами, предположил, что в Российской империи революция выйдет из церковных школ и духовных семинарий! Потому что мало-мальски образованные люди, зарабатывающие на хлеб интеллектуальным трудом, одинаково ненавидят и дворян-эксплуататоров, по большому счету, бездельников и паразитов, пренебрегающих жизнью бедноты, и слои темного народа, из которого недавно вышли сами семинаристы. Ведь темный народ ‒ это их зеркало. Русский же человек любит на зеркало пенять.
«Я не упомянул ещё одного класса, ‒ пишет А. де Кюстин, ‒ представителей которого нельзя причислить ни к знати, ни к простому народу: это сыновья священников. Из них преимущественно набирается армия чиновников ‒ эта сущая язва России. Эти господа образуют нечто вроде дворянства второго сорта, дворянства, чрезвычайно враждебного настоящей знати, проникнутого антиаристократическим духом и вместе с тем угнетающего крепостных. Я уверен, что этот элемент начнёт грядущую революцию в России».
Так и вышло. Вспомним революционеров XIX века, среди которых было много детей священников и выпускников духовных семинарий: Н.Г. Чернышевский, революционеры-народники (в 1870-е годы, в период расцвета народничества, поповичи составляли до 25% революционеров). И в начале XX века: И.В. Джугашвили, А.И. Микоян, Н.И. Подвойский, Б.Ф. Леонов, П.А. Сорокин, Н.Д. Кондратьев, А.В. Пешехонов, в семинариях недоучившиеся.
Предел долготерпения народа ‒ это интегральный показатель, родовой признак нации. Некий риатор, достигнув определенной интенсивности, каким-то народом останется незамеченным, среди другого народа возбудит одиночные протесты, а третий народ всколыхнет на бунт, политические забастовки и иные массовые акции протеста. Многое зависит от доли пассионариев среди этого народа, от культурных и религиозных традиций, от практики законотворчества и применения законов в стране.
Понятно, что колебания предела долготерпения народа происходят не часто. Естественные колебания φ в обычных условиях плавны и потому мало заметны. А вот под влиянием государства φ может изменяться довольно быстро. Аресты и расстрелы мгновенно повышают φ. Народные массы пугаются и дольше терпят угнетение. Для государства важно повышать предел долготерпения народа. Пропаганда со стороны антикратиков снижает величину φ значительно медленнее.
Отдельный человек будет принимать меры (совершать действия) для устранения несправедливости, соответствующей данному риатору, только по достижении интенсивности соответствующего фактора (fji) предельного значения (единицы) лично у него. Общество в лице своих самых активных членов начнет бунтовать значительно раньше, до достижения угнетением всего общества критического предела, то есть единицы. Единицы угнетение общества никогда не достигает ‒ бунт начинается значительно раньше. Принуждение как раз и направлено на то, чтобы как можно ближе приблизить φ к единице, а угнетение общества к нулю. Дж. Оруэлл хорошо описал фантастический социум, в котором φ максимально приближено к единице, да и угнетение общества очень невысоко. Но это, конечно, литературная гипербола. В реальной жизни государству редко удается похвастаться такими достижениями.
Принуждение всегда направлено на предотвращение возможного бунта, но, как правило, не нацелено на устранение истинных, глубинных причин бунта.
Принуждение ‒ это меры, применяемые государством, по увеличению предела долготерпения народа и/или снижению угнетения общества, кроме мер по устранению фактора бунта (риатора).
Иными словами, принуждение направлено на увеличение разрыва между пределом долготерпения народа, φ (1), и угнетением общества, У (2), как показано на диаграмме 4-1. Понятно, что этот разрыв можно увеличивать, поднимая верхнюю границу или опуская нижнюю границу. Представим себе паровозный котел, давление пара в котором позволяет паровозу ехать. Давление пара в котле не может быть беспредельным. При каком-то значении давления пара (φ) котел не выдержит этого давления и взорвется (бунт). Если мы не хотим, чтобы котел взорвался, мы можем укреплять его стенки (поднимать φ), а можем снижать давление ‒ перестать подбрасывать дрова в топку или вообще плеснуть туда воды.

Рис. 4-1. График отношения долготерпения (1) и угнетения (2) в обществе в период гражданского мира.
Ось X ‒ время (Т), оси ординат ‒ величина угнетения (У) и предел долготерпения народа (φ)


Очевидно, что и предел долготерпения народа и угнетение общества являются не константами, а функциями времени (Т). В каждый конкретный момент времени величина предела долготерпения народа и величина угнетения общества зависят от многих причин. Часть из этих причин независимы, а часть зависят друг от друга.
Применение государством в определенный момент времени какой-либо меры принуждения, перемещает в этот момент времени предел долготерпения народа на иной, более высокий уровень. Но государство занимается не только принуждением. Его действия разнообразны. Некоторые из действий государства также могут повлиять на предел долготерпения народа, причем, в обратном по отношению к принуждению направлении. То, что угнетение общества зависит напрямую от действий государства, прямо вытекает из определения, данного угнетению. Напомним, что угнетение ‒ это интенсивность риатора для всего общества, а риатор, в свою очередь, ‒ это неудовольствие, обусловленное несправедливостью действий (или бездействия) государства.
Несправедливым может представиться многим гражданам увеличение истеблишментом денежного содержания одних госслужащих в ущерб другим. Авторитарный властитель сам решает, кому из своих слуг повысить оклады, а кого проигнорировать. Опасаясь бунтов, которые могут привести к революции, политический лидер, естественно, будет оделять своею милостью работников силовых структур. Это необходимо в целях повышения уровня принуждения в стране.
Современная Россия является классическим авторитарным государством и, похоже, даже официально не отрицает этого. С определенного исторического рубежа политическую повестку дня любого авторитарного государства начинает диктовать революция. Это предусмотрено самой природой авторитаризма. Этот режим модернизировать путем постепенных качественных реформ тех или иных институтов не представляется возможным.
Истеблишмент, понятное дело, революции не хочет. Принимаются меры, но не в целях развития демократии, которая противна самому фундаменту авторитаризма, как формы деспотии и трибализма, а по усилению аппарата принуждения, армии, полиции, специальных служб, подручных СМИ. Последние прилагают все силы для того, чтобы с помощью идеологических рычагов, пропаганды и поиска внешних врагов, которые «создают нам трудности», повысить предел долготерпения народа. Посмотрим на фактическую реализацию такой политики.
Регулярное увеличение денежного содержания военнослужащим и полиции. В 2016 году выплаты военным повышены на 10%, и зарплата лейтенанта приблизилась к 60 тысячам рублей. Не забывайте, что в России офицерам щедро доплачивают за звания. Так, лейтенантам «за звездочки» положены ежемесячные выплаты в размере 60 тысяч рублей, полковникам ‒ 95 тысяч рублей. Стоит отметить, что продолжается строительство домов специально для военнослужащих во многих регионах нашей страны. Таким образом, стиль и уровень жизни военных в настоящее время очень привлекательны для молодежи, поэтому все идем в Армию! Не будем учитывать продолжительность жизни военных (рядовых и младших офицеров) в условиях боевых действий.
В 2009 году была существенно повышена зарплата милиционерам (полицейским). В 2013 году денежное довольствие лейтенанта полиции составило 45 тысяч рублей в месяц.
Для сравнения, в те же годы врачу высшей категории установлен оклад 6 тысяч рублей в месяц. И ради этих денег он учился шесть лет в институте и потом много лет повышал свою квалификацию?
А как жить остальным бюджетникам? Ведь только по официальным сообщениям инфляция (индекс потребительских цен) в России в 2014 году составила 11,4%, в 2015 ‒ ещё плюс 12,9%. Для справки: очень высокая инфляция в России наблюдалась лишь в 2008 году ‒ 13,5% ‒ почему, видимо, и потребовалось истеблишменту в последующие годы материально поддержать силовиков. Лучше бы власти постарались снизить инфляцию!
Каков механизм возникновения бунта? Давайте рассмотрим пример опять-таки связанный с голодом. Предположим, в стране не хватает продовольствия. Отдельные люди периодически голодают, то есть не едят уже один день, два, три…
Это очевидное преувеличение. Через шесть часов после последнего приема пищи человек начинает ощущать голод. Это ‒ ощутимый и знакомый, вероятно, каждому вексатор. Без еды человек может прожить до двух месяцев, но уже через несколько дней голодовки его организм начнет саморазрушаться. Без воды вообще не прожить и неделю. «Сухая голодовка» через 8-10 дней приводит к смерти человека от обезвоживания. Некоторые люди применяют голодовку в лечебных целях для похудания или «выведения шлаков» из организма. Они верят в целебную силу голодания. Другие люди, политики, используют голодовку в качестве индивидуального оружия против государства. Голодовка как политическая акция имеет долгую историю: для многих антикратиков она оказалась единственным и окончательным способом протеста.
Ситуация, когда люди совсем ничего не едят несколько дней, труднопредставима ‒ обычно люди при недостатке еды начинают сокращать свой рацион, растягивая имеющиеся продукты питания на более длительный срок, то есть потребляют пищи меньше, но все же едят. Для такого вексатора, как голод, трудно определять предел долготерпения человека, если лишь рацион ограничен. Если же люди совсем не едят, предел долготерпения определяется легко ‒ для каждого класса пассионариев пределом долготерпения будет количество дней голодания, которое этот класс пассионариев способен безропотно вытерпеть.
Предположим, что все голодающие люди воспринимают свой голод как риатор. Они ведь не на необитаемом острове, а в обществе, в стране, где государство обязано как-то защищать своих граждан, в том числе и от мук голода. Но мы помним, что все люди разные. Различаются они и по своему пределу долготерпения. Один готов совершить действия, поголодав всего один день (его предел долготерпения равен одному дню). Тогда при однодневной голодовке его «k» и, соответственно, «f» уже будет равно единице. То есть он уже после однодневной голодовки пойдет «совершать действия». Кто-то, более терпеливый, готов совершать действия только после третьего дня голодания (его предел долготерпения равен трем дням), и тогда после одного дня голодания его «k» и, соответственно «f» будет равно всего 0,33. Кому-то для совершения действий, направленных на устранение несправедливости, связанной с голодом, потребуется не есть целую неделю (его предел долготерпения равен семи дням). Тогда через день голодания его f = 0,14.
Давайте проанализируем, что будет происходить с обществом, в котором катастрофически нет продовольствия, и подавляющее большинство его граждан начали голодать. Используем пассионарную структура нашего общества, соответствующую кумулятивной модели действия генов КП, представленную в табл. 3-2, и сопоставим количеству жителей их предел долготерпения. Полученная зависимость сведена в табл. 4-1. Напоминаем, что это лишь модель, которая демонстрирует различия реакции на риатор у групп населения страны, различающихся по степени пассионарности.

Таблица 4-1


Предел долготерпения у групп населения,
различающихся по степени пассионарности
  Ультрапас-
сионарии
Пассионарии Субпассионарии Эпипассио-
нарии
Апассио-
нарии
Т, дни 1 2 3 4 5 6 7 8
Кол.
людей,
млн
0,002 0,05 0,55 3,3 12,4 29,9 44,8 38,4 14,4
f 1,0 0,5 0,33 0,25 0,2 0,17 0,14 0,125 0,0

Примечание.
В табл. 4-1: Т ‒ предел долготерпения данного класса пассионариев, измеренный в днях, для голодания как риатора, то есть количество дней, которые должен голодать такой гражданин, чтобы начать «совершать действия»; Кол. людей ‒ количество таких граждан (в миллионах человек) в стране; f ‒ интенсивность угнетения индивида после его однодневного голодания.
Через один день начавших «совершать действия» будет 2000, через два дня ‒ 52 тысячи, через три дня ‒ более 600 тысяч, через четыре дня ‒ около 4 млн. Через пять дней взбунтуются 16 млн из 144 млн россиян, на которых действует риатор ‒ голод. Примерно 14,4 млн человек бунтовать не будут никогда.
Рассчитанная по нашей формуле (4.2) интенсивность риатора для начальных условий представляет собой площадь под кривыми на рис. 4-2. Под нижней кривой интенсивность угнетения через один день. Под верхней кривой ‒ через пять дней. Хорошо видно, какую малую долю от всего прямоугольника, который соответствует всему населению страны, составляет площадь под нижней кривой (заштриховано). Расчет показывает, что площадь под нижней кривой составляет 0,135 от всей площади на этом рисунке. Если по нашей формуле вычислить интенсивность риатора для всего общества через один день голодания, через два дня, через три дня… кривая будет смещаться вправо и вверх и рост интенсивности риатора общества по фактору голода оказывается практически линейным. Ведь очень нетерпеливых исчезающее мало.

Рис. 4-2. Доля населения, реагирующая на фактор бунта (риатор), превысивший предел долготерпения


Ещё раз вернемся к модели распределения пассионарности в обществе, поскольку это свойство человека, по нашему мнению, отвечает за готовность индивида участвовать в бунте.
На рис. 4-3 представлен график распределения Рэлея, который в целом соответствует кумулятивной модели влияния генов КП на степень пассионарности у людей. Самых нетерпеливых всего 0,002%. Это те люди, которых родители наделили восемью и более генами КП, одновременно вышедшими в гомозиготу (зона 8 на оси абсцисс). Объединив в группу ультрапассионариев лиц, у которых 7 или 8 генов КП вышли в гомозиготу, получим, что в стране со 144-миллионным населением их примерно 55 тысяч (порядка 0,04%). Ультрапассионарии, если они станут политиками, недовольны будут всякой властью и всегда, даже при наличии таких ничтожных вексаторов, которые другими согражданами останутся незамеченными, и для всех остальных не явятся, следовательно, факторами бунта.
Если нетерпеливых ‒ ничтожное количество, то терпеливые в любом обществе преобладают. Более половины населения составляют люди, у которых пассионарность выражена слабо, ‒ эпипассионарии (зоны 1, 2 на оси абсцисс). То есть больше половины популяции составляют минимально пассионарные люди. Маловероятно, что таких людей заинтересует участие в антиправительственном митинге, тем более бунте. Некоторые ростки пассионарности у них проявляются в том, что эпипассионарии ходят в дальние походы, самоотверженно трудятся на своих приусадебных участках, отказывают себе во всем, пытаясь скопить деньги для покупки автомобиля, а некоторые готовы работать в три смены, даже не ради денег, если дело им по душе.

Рис. 4-3. Профиль распределения населения страны по степени их пассионарности.
По оси абсцисс отложено число генов, обусловливающих комплекс пассионарности (КП), вышедших в гомозиготу. По оси ординат ‒ вероятность выхода генов КП в гомозиготу, то есть доля населения, пассионарный фенотип которого соответствует данному числу генов КП, вышедших в гомозиготу.

Всего генов КП в нашей модели 8, но генов, определяющих степень пассионарности человека, в действительности может быть и больше. При возрастании числа таких генов разделение народа на группы, отличающиеся по уровню своей пассионарности, также будет совпадать с распределением Рэлея, как и представленный на рисунке график для восьми генов КП.
Всегда среди народа найдутся и личности, совершенно лишенные свойств пассионария (зона 0). Это люди, в своем фенотипе не проявляют каких-либо признаков пассионарности. Их примерно 10%, и они не будут участвовать в бунте ни при каких условиях. Даже если голод станет для всех остальных совершенно нестерпим, эти люди предпочтут угаснуть, но о бунте даже не подумают. На предыдущем графике (рис. 4-2) апассионарии занимают ту часть оси абсцисс, которая не подпадает под интегральные кривые интенсивности угнетения. Именно это обстоятельство ‒ значительная доля апассионарных и эпипассионарных индивидов в человеческом обществе ‒ определяет инерционность населения в целом. Население любой страны очень трудно раскачать на совместные действия. Для преодоления этой инерционности требуется очень сильный риатор, например, голод.
Примерно на пятый день голодания (напомним, что в модели мы используем в качестве риатора отсутствие пищи) угнетение в обществе по этому фактору превысит И = 0,5. Если никакого более сильного риатора в этот момент в обществе нет, то и угнетение в этом обществе превысит У = 0,5.


Рис. 4-4. Динамика роста угнетения в обществе в условиях голодания большинства населения.
Ось абсцисс ‒ время, дни. Оси ординат ‒ интенсивность риатора (И), предел долготерпения народа (φ)


Предположим, что предел долготерпения народа в нашем обществе φ = 0,5, и все это время он оставался неизменным. На пятый день голодания (или действия любого другого аналогичного по силе риатора) начнется бунт! Это самая примитивная схема возникновения бунта. Как было бы хорошо для любого государства, если бы в действительности все было так просто! Помните, в нашем примере про человека Г и человека Д ‒ человек Г разбил нос человеку Д, и ощущаемая им интенсивность риатора сразу упала. Он по-прежнему стоит в углу наказанный, а интенсивность риатора уже существенно ниже единицы.
Так и в нашем примере с голоданием. Интенсивность угнетения общества достигла величины φ, около 10% жителей страны вышли на улицу, требуя «хлеба», побили витрины, пожгли покрышки, подрались с полицией, получили свою порцию водометов, резиновых пуль и слезоточивого газа и через пару дней разошлись по домам. Кушать им по-прежнему нечего, а интенсивность угнетения общества, вызванная этим риатором, выдохлась, стала существенно меньше φ. Общество успокоилось. Правда, не все общество. Те, у кого предел долготерпения особенно низок (2000 + 53000), еще продолжают бузить, но их так мало для страны с населением в 144 000 000 человек, что на всех продолжающих бунтовать пассионариев тюремных камер уже хватает.
К предыдущему разделу книги
К предыдущему разделу книги
К следующему разделу книги
К следующему разделу книги

Комментариев нет:

Отправить комментарий