Пассионарные вожаки революции

– Если живешь в государстве, надобно либо его беречь, либо уж уезжать ‒ иначе получается паразитизм и лакейские пересуды.
– Есть и третья возможность, ‒ парировала Варя, уязвленная «лакейскими пересудами». ‒ Несправедливое государство можно разрушить и построить взамен него другое.
– К сожалению, Варвара Андреевна, государство ‒ это не дом, а скорее дерево. Его не строят, оно растет само, подчиняясь закону природы, и дело это долгое. Тут не каменщик, тут садовник нужен.
Борис Акунин. Турецкий гамбит.

Егоров С.Н., Цыпленков П.В.
Векторная теория социальной
революции. ‒ СПб.: б.и., 2017. ‒ 400 с., 38 ил.
Книга есть во всех крупных библиотеках России.

---

---

Оглавление

• Введение
• Глава 1. Пространство политических идей
1. Свобода или подчинение?
2. Ось источников права
3. Ось использования права
4. Революция
5. Система координат. Пределы. Единицы измерения
6. Идеальное и реальное
7. Выводы
• Глава 2. Классификация политиков
1. Эволюция личности
2. Личность и её ценности
3. Политическая типология
4. Ты «за» или «против»?
5. Элита ‒ по-простому «власть»
6. Пассионарные вожаки революции
7. Не всем удача улыбнется
8. Армия вне политики
9. Vox populi ‒ глас народа
• Глава 3. Движущие силы революции
1. Пожнешь судьбу
2. Генотип и фенотип
3. Психология революционера
4. Альтруисты ‒ рекруты революции
5. Ведущие и ведомые
6. Комплекс пассионарности
7. Распределение пассионарности в народе
8. В книгах и в жизни
9. О неизбежности бунта
10. Выводы. Вожди революции ‒ редкость
• Глава 4. Угнетение и принуждение
1. Факторы угнетения, факторы бунта
2. Сытые и голодные
3. Алгебра бунта
4. Принуждение и долготерпение
5. Бунтовать по примеру соседей
6. Принуждение как фактор бунта
7. Глава 4. Выводы
• Глава 5. Мирные революции
1. Франция, 751 год. Прощание с волосами.
2. Англия, 1215 год. Великая Хартия Вольностей.
3. Россия, 1861 год. Царь-революционер.
4. Россия, 1989-1993 годы
5. Исландия, 2010 год. Мир - народу, война - банкирам
6. Выводы
• Глава 6. Цели и задачи революции
1. Демократия без равноправия ‒ это геноцид
2. Задачи революционеров-демократов
3. Где демократия, там и равноправие
4. Оппозиция и Конституция
5. Сопротивление революции
6. Эволюция или революция?
7. Порох для революции
8. Что делать?
• Глава 7. Фрилансизм
1. Череда общественно-экономических формаций
2. Двухколесный велосипед
3. Эпоха свободного труда
4. Потребности
5. Кто ‒ кого?
6. Фрилансизм - прорыв к свободе, равноправию, демократии
7. Выводы
• Резюме
• Заключение
• Терминология
• Сокращения

Другая часть политиков ‒ антикратики ‒ устройством государственной власти недовольна. Не только персонами, занимающими те или иные должности, а главным образом, самой системой власти. Антикратики интересуются властью, пишут и судят о государственных делах, критикуют власть предержащих, негодуют на коррумпированных или аморальных представителей истеблишмента, убеждены сами и убеждают окружающих, что негативные проявления в госструктурах связаны не столько с персональными недостатками конкретных госслужащих, сколько с неправильной организацией самой власти. Антикратиков власти обвиняют в космополитизме, нетвердой патриотической позиции, даже в «измене родине», коль скоро власти ассоциируют себя любимых с родиной всех своих сограждан или подданных. Антикратики также неоднородный класс политиков, в котором можно различить две большие группы ‒ революционеров и бунтовщиков (рис. 2-1).
Бунтовщик ‒ это политик, недовольный властью, но не желающий входить во власть.
Бунтовщик активно выступает против порядков, установленных элитой, критикует правительство, готов на самые решительные действия по ниспровержению существующего строя, но не имеет желания и/или умения, в случае победы революции, идти во власть и управлять страной, городом, селом… и не ставит перед собой такой задачи. Бунтовщики не находят себе места в элите ни в каком обществе и совершенно не готовы к власти, несмотря на пассионарность, талантливость и высокую активность каждого из них. Наиболее заметен этот тип антикратиков в среде творческой богемы, криминального сообщества, анархистски ориентированных групп, прежде всего, среди молодежи.
В контексте книги о революции «бунтовщик» ‒ не насмешка или обвинение, а роль человека в политических событиях, место в политической системе. Все антикратики бунтуют, шумят, ругаются, пишут фельетоны. Они не принимают сталинский догматизм, хрущевский волюнтаризм, брежневский «застой». Андроповские требования дисциплины их возмутили, а черненковский возврат к лубочному социализму их шокировал. Горбачевская же «перестройка» для них оказалась не достаточно решительна и быстра.
«С нынешней системой власти, во все времена ворчали антикратики, ‒ ничего путного мы не дождемся ни для себя лично, ни для народа в целом. Надо переходить к чему-то другому, сломать существующую систему государственного управления и построить новую, лучшую. Потому что прежняя, без сомнения, плохá и устарела».
На этом бунтовщики в своих «рассуждениях» останавливаются, и от теории переходят к практике. Они вывешивают антиправительственные плакаты, вступают в неравный бой с полицией на площадях городов, страдают в застенках, но, при этом, не предлагают обществу четкий план действий, цели и конструкцию нового государства, к которому они так стремятся. Вот и получается, что они стремятся «от», а не «к».
Революционер ‒ это политик, недовольный системой власти и желающий осуществлять властные полномочия, активно выступающий против существующего в стране устройства власти.
Революционеры целенаправленно стремятся к власти и активно желают изменить само устройство, функционирование власти. В отличие от бунтовщиков, они ставят вполне определенные цели: вместо монархии ‒ буржуазная республика, и тогда будет хорошо, а мы получим возможность избираться депутатами парламентов всех уровней. Это политическая повестка дня 1905 года. Впоследствии революционеры говорили: капитализм устарел, давайте строить социализм, который ближе русскому коллективистско-общинному духу, а мы тогда станем народными комиссарами, и это будет хорошо. Узнаваемая повестка 1917 года. Таким образом, революционеры декларируют свое видение иного государственного устройства, намечают свое место в будущей государственной системе, и готовы это место занять. И если это светлое будущее декларируется революционерами достаточно точно и полно, такая часть революционеров признается нами оппозицией.
Диалог, взятый эпиграфом, иллюстрирует различный подход прократиков и антикратиков к модернизации государства. Слова Варвары Андреевны, героини приключенческого романа, ‒ речь порывистой сторонницы революционных идей, тогда как её vis-à-vis Эраст Фандорин придерживается философии прократика, контрэлитария, готового на правах садовника постепенно модернизировать и совершенствовать уже имеющийся государственный организм, предполагая подниматься по ступеням избранной им карьерной лестницы государственного чиновника и по совместительству детектива. Во всяком случае, так представляет антиномию взглядов революционеров и лояльных чиновников писатель Г.Чхартишвили (Борис Акунин).
Следы антикратиков в истории заметнее, чем следы прократиков. Сто лет назад антикратики в России боролись против самодержавия за республику. Тридцать лет назад антикратики агитировали за свержение «коммунистического тоталитаризма», за то, чтобы построить либеральную рыночную экономику в сочетании с всевластием Советов народных депутатов.
В то время, в конце 80-х годов XX века верховная власть нарочно «отпустила вожжи» государственного принуждения народа к дисциплине, и разрешенная деятельность антикратиков стала гораздо заметнее. Некоторые бунтовщики в силу психофизиологических особенностей своего организма эпатировали общество, требуя «перемен», особенно артисты. Артисты всегда заметнее, ведь их пускают на сцену. Официальная пропаганда клеймила антикратиков «отщепенцами», «антисоветчиками», «тунеядцами», «диссидентами». Затем они превратились в «рыцарей перестройки», «реформаторов». Кое-кого из тогдашних антикратиков мы и сегодня видим в истеблишменте.
Антикратиков нового поколения не видно и не слышно. Никто в наши дни не покушается на «президентскую республику» в России с полугосударственной экономикой и многопартийно-многоконфессиональной культурой. Ну, разве что, коммунисты, да и то ‒ это вопрос дискуссионный. Хорошо слышна контрэлита, недовольная своим более низким положением по сравнению с истеблишментом. А вот оппозиции, оформленной группы, члены которой четко и полно формулируют желаемую ими иную систему власти, в России как не было, так и нет.
Мы напомним, что революция ‒ это перемещение государства в пространстве по вектору, направленному в позитивном направлении. А есть ли такие антикратики, кто желал бы сдвинуть государство в «обратном» направлении?
Революционеры разрушают государственные структуры, планируя построить новые, по революционным представлениям модернизированные. Мы знаем, что есть политики-реакционеры или контрреволюционеры, которые желают вернуть государственные порядки, существовавшие ранее, до революции, вернуться, как они говорят, к исконным традициям, возвратить время своей молодости.
Выходит, что и реакционеры тоже против существующей власти, тоже хотят изменения государства, и они ‒ антикратики. Но по-своему. Их устремления на то, чтобы развернуть вектор революционного перемещения государства в пространстве политических идей в противоположную сторону. Превратить этот вектор в «контрреволюционный».
И революционеры, и реакционеры ‒ суть антикратики. И тех, и других не удовлетворяет современное состояние государства. Только избранные ими векторы перемещения государства по своей направленности зеркально различаются.

К предыдущему разделу книги

К следующему разделу книги