banners

среда, 19 декабря 2018 г.

Глава 1. Пространство политических идей


«Правительство из народа, созданное народом
и для народа» ‒ вот суверенное определение демократии.
...Править должен не парламент, а народ через парламент.

Уинстон Черчилль.
Речь в Палате общин 11 ноября 1947 года.


Егоров С.Н., Цыпленков П.В.
Векторная теория социальной
революции. ‒ СПб.: б.и., 2017. ‒ 400 с., 38 ил.
Книга есть во всех крупных библиотеках России.


Оглавление


Существует довольно много вариантов понимания слова «государство». Разных пониманий и толкований. В нашей работе нам никак не обойтись без этого слова, без этого понятия. Вместе с тем, в своей работе мы претендуем более чем на публицистичность. Нам очень важно, чтобы читатель максимально адекватно понимал, что именно мы хотим сказать. В своей работе мы не собираемся удовлетворяться употреблением слов (терминов), рассчитывая на то, что читатель понимает это слово также как и мы. Наиболее важные для нашей работы слова мы намерены превратить в понятия, дав этим понятиям соответствующие определения. Собираемся лишить читателя возможности неправильного (в отношении теории, изложенной в нашей работе) понимания этих наиболее важных слов-терминов. В конце книги такие определения собраны вместе в специальной главе.
Революция невозможна там, где нет государства. Революция это вид, метод, способ… преобразования государства. Не единственно возможный способ, один из возможных, но обязательно ‒ способ преобразования государства. Отсюда следует, что первое понятие, которое нам предстоит ввести, это понятие «государство».
Редко бывает так, что жители страны довольны своим государством. Причем далеко не все люди одинаково понимают, что такое «государство». Для одних ‒ это волокита на таможне, границы страны, необходимость покупать визы для въезда в другие страны, где властвуют иные государства. Для других ‒ это несовершенная и «несправедливая» система пенсионного обеспечения. Для третьих государство ‒ это пышные праздники и военные парады на главных площадях городов. Но даже когда люди своим государством не довольны, они соглашаются мириться с его существованием. Люди пусть не понимают, но чувствуют, что как бы ни было плохо государство, отсутствие государства еще хуже.
Сегодня на нашей планете существует более двухсот государств. За обозримый исторический период тысячи государств, сменяя друг друга, промелькнули в истории человечества. Какие-то оставили больший след, какие-то меньший. Все они были очень разные, но все при этом были государствами . Значит, всех их что-то объединяло. Значит, у всех у них был какой-то признак, позволяющий нам объединить все эти образования одним термином ‒ государство. Или несколько признаков. Что же это за признак?
Нам представляется, что таким признаком может быть цель существования государства, вменяемая ему людьми, попадающими под его власть, соглашающимися с его властью над ними. Пусть интуитивно, неосознанно, не умея это сформулировать, но все люди вменяют государству одну цель ‒ организацию сосуществования людей.
Люди не могут жить без организующего начала. Везде, где волею судьбы оказываются вместе несколько человек, такое организующее начало появляется. Иногда бесконфликтно, иногда в борьбе, даже жестокой борьбе, но такое организующее начало появляется всегда. Рискнем предположить, что группы людей (или еще недолюдей?), которые в доисторический период не справлялись с задачей порождения организующего их совместную жизнь начала, просто переставали существовать, сходили с исторической арены, вымирали. У всех видов животных, которые существуют совместно, хотя бы небольшой группой, присутствует организующее начало. В стаях приматов ‒ особенно. Животных организует в стадо или рой инстинкт, человек организует свое сосуществование с другими людьми сознательно, планомерно, приобретая навыки общения в процессе взросления, воспитания. Человек способен даже по своему желанию менять «правила игры», по-разному устраивать сосуществование с соседями, ближними и дальними. В этом отличие человека от животного. И если у группы людей нет инструмента по организации их сосуществования, это группа не людей.

Государство ‒ это инструмент, при помощи которого общество организует сосуществование людей.

В момент, когда два наших доисторических предка, одновременно ухватившись за один банан, не стали силой выяснять, кому же он достанется, а обратились к третьему с просьбой разрешить эту их проблему или, еще лучше, поделить этот питательный плод тем или иным способом, показавшимся им справедливым, они из недочеловеков стали людьми, составили первое человеческое общество и изобрели инструмент своего сосуществования ‒ государство. Надо сказать, что силовое решение спора менее выгодно для спорщиков с точки зрения их выживания. Даже слабый соперник, доведенный голодом до бешенства, способен нанести сильному серьезные ранения, что нанесет вред этому сообществу, упростив победу над этими, изранившими друг друга спорщиками, всевозможных хищников. Обращение к авторитетному судье для мирного разрешения спора оказывается эволюционно значительно выгоднее. Следовательно, сообщество, способное организовать свое сосуществование, будет успешнее выживать и размножаться, а государство ‒ это выгодное для выживания вида социальное приобретение.
С тех незапамятных доисторических времен общественная жизнь, а с нею и функции государства многократно усложнились, но главное ‒ то, что делает государство государством, ничуть не изменилось. По-прежнему существует только два способа организации сосуществования. Первый ‒ поручение решения вопросов конкретному лицу или органу (вождю, совету старейшин, оракулу, монарху, парламенту, президенту и т.п.). Второй ‒ самостоятельное решение вопросов путем переговоров и соглашений. Договариваясь, пока не согласятся все, кого касается  решение вопроса, или пока большинство из них не договорится между собой. Если к этой конструкции добавить некий элемент (элементы), которому поручается обеспечение исполнения принятых первым или вторым способом решений, мы получим схему, эскиз любого государства. Любое государство организует сосуществование своих граждан. Способы такой организации сосуществования могут быть самыми разными, но они всегда есть. Где-то граждане участвуют в организации сосуществования, где-то не участвуют. Какие-то способы организации сосуществования нам нравятся, какие-то ‒ не очень, но они всегда есть, и реализует их государство.
Некоторые понимают урегулирование государством жизни индивида в обществе в широком смысле, вплоть до регламентации элементов частной жизни, вероисповедания, стиля одежды, норм поведения.
А.Солженицын в одном из своих интервью подчеркивал: «Сбережение народа - высшая изо всех наших государственных задач». Автор термина «сбережение народа» – видный государственный деятель 1740–1760-х гг., фаворит императрицы Елизаветы граф Иван Шувалов, известный меценатством и щепетильным отношением к казенному имуществу. Шувалов считал, что сбережение народа, как главное назначение государства, – это не только увеличение численности подданных, но и повышение их благосостояния, улучшение условий повседневной жизни, поощрение духовного и нравственного развития, наконец, отказ от войн и зарубежных авантюр.
Чрезмерное возвеличивание государства характерно для деспотических, монархических и тоталитарных обществ, поскольку под эгидой государства легко чинить насилие над большинством, выгодное меньшинству народа - элитариям, царям, вождям.
Государство ‒ это социальный механизм. Оно состоит из людей, и присваивает себе особые полномочия, которых не допускает у других индивидов, «государственную машину» не составляющих. Как только кто-то скажет «государство», все остальные сразу же вспоминают о насилии. Государство ‒ это узаконенное насилие.
Классик политологии Макс Вебер начал с того, что выделил монополию на легитимное насилие как основную черту государства. Крупный современный политолог Дуглас Норт, профессор Вашингтонского университета в г. Сент-Луис (США), классифицируя принципы построения и динамики развития государства, указывает, что государство создается, чтобы обуздать хаотическое насилие, царившее в первобытном обществе охотников-номадов. Государство в целях устранения насилия в обществе само должно быть «насильником», принудить людей к миру и послушанию. Д. Норт не касается стратегий принуждения через установление правил, согласно которым каждый становился виновным и управляемым. Далее нам придется обсуждать, как связаны между собой принуждение общества государством к миру и ощущение угнетения, которое испытывают люди при чрезмерном принуждении.
«Как вы лодку назовете, так она и поплывет». Очень глубокая мысль! От того, как вы определите государство, зависит многое. Вот, например, есть такое определение: Государствоэто институализированная власть политической элиты, то есть осуществляемая посредством органов и учреждений, объединенных в единую иерархическую систему. При таком определении государства любое покушение на власть политической элиты, а уж тем более революционное покушение, есть антигосударственная деятельность! Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Такое определение подразумевает, что политическая элита должна быть всегда. Не будет политической элиты, не будет и государства. Поскольку нечего и некому будет «институализировать». Сразу же вспоминается известное произведение «Конец истории». Понятно, в угоду кому клепаются подобные «научные» определения, пишутся подобные книги.
«А как же демократия?» ‒ спросит авторов этого определения наивный читатель. «Ведь демократия подразумевает управление государством ВСЕМИ гражданами!». Да, при таком определении государства словосочетание «демократическое государство» становится оксюмороном. Ничего удивительного, ведь именно такая цель (разделение государства и демократии) и ставилась авторам этого и подобных ему определений теми, кто оплачивает их кропотливый труд.
Мы считаем, что государство может быть и демократическим и недемократическим, и авторитарным и тоталитарным, и монархическим и теократическим… Любым, если при помощи этого социального механизма общество организует сосуществование людей. В Российской империи крестьян вполне устраивало монархическое государство. В гитлеровской Германии немцев вполне устраивало национал-социалистское государство. В СССР людей вполне устраивало сталинское государство. Не всех, но большинство членов общества государство почти всегда устраивает. А что случается, если не устраивает, об этом мы поговорим в следующих главах.
Из сказанного выше уже понятно, что инструменты-государства разнообразны. Невозможно исследовать что-либо, если это что-либо не систематизировать. Хаотичное и интуитивное представление о государстве выгодно лишь тем, кто в этом государстве командует. И эти люди как раз ничего исследовать и совершенствовать в государстве не желают. Нам же совершенно необходимо систематизировать столь разнообразные инструменты-государства. Систематизировать таким образом, чтобы каждое хоть когда-либо существовавшее государство нашло в нашей систематизации свое закономерное место. И не только каждое существовавшее, но и такие, которые пока еще не существовали, но могут существовать. Так называемая «наука» политология нам в этом помочь, к сожалению, не может. Политология на современном этапе своего развития не выработала такой всеобъемлющей классификации. Все, что может предложить нам политология, это линейное «право-левое» расположения государств. Но такой способ «систематизации» не выдерживает критики. Какое, например, государство располагается левее: христианское или демократическое? А как быть с государствами, имеющими в самоназвании более одной характеристики? К систематизации нужен более продуктивный подход. Таким подходом может быть переход от линии к объемному пространству.
Все политические идеи, так или иначе описывающие разнообразные государства, могут быть вполне закономерно расположены в трехмерном политическом пространстве. В трехмерном пространстве политических идей.

Рис. 1-1. Пространство политических идей


Для закономерного расположения политических идей одного измерения недостаточно. В противовес линейной идее «левые ‒ правые» мы предлагаем трехмерную модель политического пространства. Давайте сгруппируем политические идеи не по одной оси: левые ‒ правые, а по координатам трех осей, то есть в некоем объеме, пространстве (рис. 1-1).
Предлагаемая модель является объемным трехмерным пространством политических идей, в котором можно достаточно определенно найти положение того или иного государства. Эта модель, к сожалению, все ещё не является обязательной для изучения студентами, и нам приходится снова и снова возвращаться к этой теме. Более пятнадцати лет назад эта модель пространства политических идей опубликована. С нею ознакомлены ученые и общественные деятели. Но, к нашему удивлению, эта теоретическая концепция не только не подвергается критике, но даже не обсуждается теми, кто, казалось бы, лично заинтересован в том, чтобы получить новый инструмент исследования политики, социальных явлений, государственного устройства.
Особенно тревожит нас то, что на страницах газет и книг красноречивые публицисты и талантливые ученые, уважаемые политики и популярные вожаки народных масс, говоря о своих целях и мечтах, продолжают путаться в таких «трех соснах» как свобода, народовластие, равноправие. И даже, похоже на то, что сами они этого не сознают!
Авторы настоящей книги чувствуют себя в положении астронома или географа, который тщетно толкует неандертальцам о сторонах света.
«Да, ‒ соглашаются ученики, кутаясь в обрывках шкуры мамонта, ‒ мы согласны, что Солнце встает с одной стороны земной плоскости, а опускается на другом краю. Факт очевидный и бесспорный. Можем дать название этим сторонам. Но, какое практическое значение имеет для нас север или юг, зенит или надир?» Человек, заблудившийся в лесу, сегодня, в отличие от неандертальца, может рассчитывать на спасение, даже не зная географии, взглянув на спутниковый навигатор или просто двигаясь до какого-нибудь поселка, просеки, дороги, реки. Цивилизация снижает риск погибнуть в дебрях от голода или в зубах хищника. А вот оказавшись в бескрайнем океане, без географии уже не обойтись. Никакое голосование не поможет определить верное направление для спасения, если никто не умеет обращаться с компасом, не знает расположение звезд и основ навигации. В такой ситуации люди обречены на гибель. Попробуйте объяснить это неандертальцу, который никогда не уходил даже за Большой бугор!
Та же ситуация и с политическими координатами. Нам представляется, что мы знаем и понимаем общество, в котором живем. И мы уважаем идеалы, стараемся двигать страну по тернистому пути к либерализму и демократии. Смолоду у нас на слуху такие символы эпохи, как «права человека», «плюрализм мнений», «демократические выборы», «свобода слова». Но как только мы пробуем построить из этих символов какую-нибудь полезную конструкцию, то сразу убеждаемся в том, что эти элементы как бы из разных плоскостей многомерного пространства, и для их сопряжения требуются дополнительные преобразования или «скрепы». И стоит только отойти на шаг от своей привычной и уютной семейной, школьной, производственной «пещеры», как мы столкнемся с деспотией власти, вопиющим неравенством, коррупцией и казнокрадством, а также с полным пренебрежением вашим мнением со стороны «демократов».
Об этом пел В.Высоцкий:
«Мы в очереди первыми стояли,
а те, кто сзади, они уже едят!»


Или вспомните строки из песни В.Высоцкого к фильму «Бегство мистера Мак-Кинли»:
«Ваш кандидат ‒ а в прошлом он лабазник ‒
вам иногда устраивает праздник.
И не безлики вы, и вы ‒ не тени,
коль надо бросить в урны бюллетени!
И ничто без вас не крутится ‒
армии, правители и судьи.
Но у сильных в горле, словно устрицы,
вы скользите, маленькие люди!»


Почему же для одних «свобода слова» или «демократия» ‒ ценности, а для других ‒ досадная шелуха, засоряющая шестеренки государственного механизма? Одни стремятся адаптироваться и встроиться в систему власти, сложившуюся в стране. В следующей главе мы назовем таких людей прократиками. А другие ‒ антикратики ‒ ругают власть и норовят эту систему видоизменить. При этом антикратики, нередко, спорят между собой, что же лучше: монархия или демократия, власть старейшин или социализм? А корректно ли эти политические идеи противопоставлять? Понять это невозможно до тех пор, пока рассуждающий не слезет с линейной оси политических идей, пока не выйдет в политическое пространство.
К сожалению, биологами и педагогами замечено, что не все люди одинаково ощущают и понимают пространственные модели. Если с обычной геометрией на плоскости ‒ треугольниками, окружностями, параллельными прямыми ‒ почти все школьники справляются, запоминают, то в старших классах стереометрия многим не по уму. Пирамиды, объемы шара и бублика ‒ это уже «высшая математика» для многих людей. И это нормально! Не всякий из нас, глядя на выкройку в журнале, представит, как будет выглядеть платье или пиджак. Для этого требуется талант кутюрье. Не всякий справится с задачей, элементарной для архитектора-строителя, ‒ по чертежу представить и понять, как будет выглядеть дом. И все же продолжим знакомить читателей с нашей моделью. Ведь мы полагаем, что модель пространства политических идей чрезвычайно проста и доступна для восприятия каждому заинтересованному читателю. Тем более что авторы ‒ не архитекторы и не портные.
Мы предлагаем расположить политические идеи, по трем осям координат, и не сравнивать понятия, которые принадлежат разным осям пространства политических идей. Сколько бы люди ни спорили и ни ругались, они никогда не смогут договориться, что лучше ‒ круглое или красное. Никогда!
Договориться, что лучше ‒ круглое или квадратное, красное или синее в принципе уже возможно. Нужно только решить для чего мы собираемся использовать это круглое или квадратное, красное или синее.
Задача политического пространства ‒ разделить круглое и красное, зеленое и тяжелое…
К предыдущему разделу книги
К предыдущему разделу книги
К следующему разделу книги
К следующему разделу книги

Комментариев нет:

Отправить комментарий