Где демократия, там и равноправие

Егоров С.Н., Цыпленков П.В.
Векторная теория социальной
революции. ‒ СПб.: б.и., 2017. ‒ 400 с., 38 ил.
Книга есть во всех крупных библиотеках России.

---

---

Оглавление

• Введение
• Глава 1. Пространство политических идей
1. Свобода или подчинение?
2. Ось источников права
3. Ось использования права
4. Революция
5. Система координат. Пределы. Единицы измерения
6. Идеальное и реальное
7. Выводы
• Глава 2. Классификация политиков
1. Эволюция личности
2. Личность и её ценности
3. Политическая типология
4. Ты «за» или «против»?
5. Элита ‒ по-простому «власть»
6. Пассионарные вожаки революции
7. Не всем удача улыбнется
8. Армия вне политики
9. Vox populi ‒ глас народа
• Глава 3. Движущие силы революции
1. Пожнешь судьбу
2. Генотип и фенотип
3. Психология революционера
4. Альтруисты ‒ рекруты революции
5. Ведущие и ведомые
6. Комплекс пассионарности
7. Распределение пассионарности в народе
8. В книгах и в жизни
9. О неизбежности бунта
10. Выводы. Вожди революции ‒ редкость
• Глава 4. Угнетение и принуждение
1. Факторы угнетения, факторы бунта
2. Сытые и голодные
3. Алгебра бунта
4. Принуждение и долготерпение
5. Бунтовать по примеру соседей
6. Принуждение как фактор бунта
7. Глава 4. Выводы
• Глава 5. Мирные революции
1. Франция, 751 год. Прощание с волосами.
2. Англия, 1215 год. Великая Хартия Вольностей.
3. Россия, 1861 год. Царь-революционер.
4. Россия, 1989-1993 годы
5. Исландия, 2010 год. Мир - народу, война - банкирам
6. Выводы
• Глава 6. Цели и задачи революции
1. Демократия без равноправия ‒ это геноцид
2. Задачи революционеров-демократов
3. Где демократия, там и равноправие
4. Оппозиция и Конституция
5. Сопротивление революции
6. Эволюция или революция?
7. Порох для революции
8. Что делать?
• Глава 7. Фрилансизм
1. Череда общественно-экономических формаций
2. Двухколесный велосипед
3. Эпоха свободного труда
4. Потребности
5. Кто ‒ кого?
6. Фрилансизм - прорыв к свободе, равноправию, демократии
7. Выводы
• Резюме
• Заключение
• Терминология
• Сокращения

Что же еще можно предложить обществу в качестве практически полезной и понятной цели революции? Ведь мало кто сегодня всерьез отнесется к пожеланию увеличить число депутатов в парламенте или изменить способ их избрания на высокооплачиваемые государственные должности. Неравноправие более ощутимый вексатор. К богатым современникам широкие массы россиян относятся с тайной завистью, отторжением или даже с ненавистью. При этом цель пребывающих в нищете ‒ не увеличить свой достаток стократно. В такие посулы из уст политиков никто сегодня не поверит. Вспомнят ваучер Чубайса, который, по словам «отца приватизации», стоил как легковой автомобиль. Люди малообеспеченные обрадуются даже скромной прибавке к жалованью, пенсии, стипендии. Оттого беднота и выгодна правителям, что с ней легко торговаться.
Незначительные и нерегулярные подачки народ получает из рук элиты при любом государственном устройстве, даже и при деспотии, и при этатизме. «Хлеба и зрелищ», ‒ лозунг на все времена. Но устойчивый и системный рост благосостояния широких слоев населения в либеральной стране возможен лишь на основе законодательства, устраняющего причины неравенства, неравноправия. А законы принимают депутаты. Пока депутаты являются представителями финансово-промышленной олигархии, тщетно ожидать сколько-нибудь заметной борьбы с неравенством и нищетой. Народным массам приходится выбирать: либо выращивать картошку на приусадебных огородах, чтобы сэкономить зимой на покупке еды, либо усиливать демократию. Демократия и равноправие хотя и не одно и тоже, но сильно связаны между собой.
А как строить демократию люди не знают и не умеют. И все же некоторые ещё помнят, что Россия может быть демократией не только не бумаге.
Как же обеспечить максимальному числу граждан получение своих представителей в каждом представительном органе власти? Как продвинуть, например, Россию в направлении увеличения демократии?
Сегодня многие политики утверждают, что в 1990 году в России прошли самые демократичные в мире выборы. И это правда. Ну, разве что за исключением выборов в Учредительное собрание в ноябре 1917 года. Это произошло потому, что избирательная система в СССР (и, конечно, во всех союзных республиках) была самой демократичной на всех этапах избирательной кампании, кроме этапа выдвижения и регистрации кандидатов. Стоило только сделать и выдвижение кандидатов самым демократичным, как результат превзошел самые смелые ожидания антикратиков.
Сегодня задача сложнее. Сегодня элита научилась жульничать на всех этапах избирательной кампании. И взять эту крепость сможет лишь тот, кто глубоко понимает суть избирательных процессов. У большинства граждан такого понимания нет, это знание нигде не пропагандируют. Но главное ‒ цель. Если мы поставим себе правильную цель, то результат будет обязательно.

Рис. 6-1. Количественные характеристики различающихся по своему богатству классов в России и мире.

Попробуем здесь на простом и понятном примере модельного сообщества людей продемонстрировать, как даже самое незначительное, на первый взгляд изменение порядка принятия решений и контингента депутатов, может существенно улучшить жизнь человека.
Отставание заработной платы от роста цен не может не тревожить многих россиян. Обнищание ‒ это в России вексатор текущего момента. Россия ‒ богатая ресурсами страна. Вроде и денег много, а Правительство уверяет, что денег нет, и, выпуская облигации, предлагает гражданам покредитовать государственные расходы. Может быть, неправильно распределяется ВВП? Меньшинство получает избыточно много, а большинство жителей стеснены в средствах.
Экономическое неравенство неизбежно порождает неравенство социальное, культурно-нравственное, раскалывая народ страны на две совершенно неравные доли: владеющих почти всем и не владеющих почти ничем, возвращает к временам дворян и крестьян. В 2016 году эксперты банка Credit Suisse подсчитали, что 10% населения России владеет 89% благосостояния всех домохозяйств страны. Причем 1% самых состоятельных владеет 74,5% национального богатства России.
Допустимо ли уповать на то, что этот 1% богатых подобреет, проникнется идеей эгалитаризма и уступит свои сокровища и власть ‒ источники сверхдоходов ‒ остальным россиянам? Без революции это не произойдет никогда. Именно без демократической революции, следствием которой будет и снижение экономического неравенства.
На нашей планете почти пятую часть составляют домохозяйства с умеренным доходом (от $10 тыс. до $100 тыс.), в России таковых менее 6%. Богатые субмиллионеры (до $1 млн) составляют во всем мире ощутимую прослойку в 7,5% (рис. 6-1), в России лишь 0,6%. Зато бедных в России более 93%, а в мире 73% (включая Руанду и Сомали). Думается, что именно нищета может в России сравнительно легко из вексатора превратиться в риатор.
Давайте обсудим, что означает «бедность» с точки зрения статистики. Многие с недоверием или даже с иронией относятся к статистическим данным. Это потому, что нам в СМИ, как правило, показывают далеко не все сведения. Но, если знать, на что посмотреть, то можно даже из официальной статистики извлечь весьма любопытные темы для дискуссий. Сразу же предостерегаем, что верить числам из отчетов Росстата можно лишь условно, но иных свидетельств у нас нет.
В газетах ежеквартально публикуют величину среднего дохода жителя региона. Это число, взятое в отдельности от других показателей, совершенно бесполезно и ни о чем не скажет не только случайному читателю, но и политику, желающему вникнуть в вопросы экономической демографии.
Во-первых, у тружеников разных профессий существенно различается средний размер оплаты труда. И по средней величине доходов по стране в целом или по конкретному региону нельзя судить о степени экономического неравенства жителей этого региона в зависимости от места их работы. Во-вторых, целесообразно сравнивать доход человека с прожиточным минимумом (ПМ) в том регионе, где он проживает. С этим согласны и официальные комментаторы социально-экономических достижений нашей страны, твердящие о том, что в среднем уровень доходов намного превышает прожиточный минимум. Только остается сомнение в том, что ПМ рассчитан корректно, с учетом всех необходимых затрат, совершаемых человеком активным, а не воскуряющим лампаду в келье.
Наконец, хотелось бы знать, сколько людей в регионе получает именно среднюю зарплату, располагает именно средним доходом. Может быть, таких граждан рядом с нами и нет, может быть, это абстрактная фигура, присутствующая лишь на страницах статистических реляций?
Вспомним несколько определений. Средний показатель дохода рассчитывается как среднее арифметическое (average, А), то есть сумма всех среднедушевых доходов, деленная на численность населения, получающего эти доходы.
Среднедушевой доход ‒ в России совокупная сумма доходов каждого члена семьи (одиноко проживающего гражданина), деленная на число всех членов семьи (ст. 1 ФЗ «О прожиточном минимуме в Российской Федерации»). Так, в целом по Санкт-Петербургу в октябре 2016 года средняя зарплата составляла 47908 рублей. Но это не значит, что таким был и среднедушевой доход. В некоторых семьях ещё встречаются дети, да и не один, социальное пособие на которых, как правило, ниже заработной платы. В этих семьях среднедушевой доход существенно ниже заработной платы взрослых членов «домохозяйства».
Важным статистическим показателем является медианный среднедушевой денежный доход (медиана, Ме), то есть величина, относительно которой одна половина населения имеет значения среднедушевых денежных доходов ниже медианы, другая половина ‒ выше медианы.
Самым интересным на взгляд революционера показателем является модальный среднедушевой денежный доход (мода, Мо). Это значение среднедушевого денежного дохода, наиболее часто встречающееся в данном ряду распределения.
Разберем значение этих туманных статистических величин на примере. Пусть средняя зарплата в учреждении здравоохранения близка к средней по Санкт-Петербургу и составляет 42 тыс. рублей. Для простоты вообразим, что работают там 10 человек. Главный врач получают 300 тыс. рублей, три врача ‒ по 20 тыс. рублей, шесть медсестер по 10 тыс. рублей.

А = (1х300 + 3х20 + 6х10) / 10 = 42 (тыс. рублей)

Не трудно заметить, что в данном учреждении ни один работник не получает «среднюю» зарплату. За медиану можно условно принять 15 тыс. рублей. Такую зарплату также никто не получает, зато почти половина получает больше Ме и более половины персонала (6 человек) имеют оклады меньше. Наконец, модальное значение величины зарплаты в нашем примере ‒ 10 тыс. рублей.
Учитывая святость коммерческой тайны и тайны личной жизни в современной России, мы не знаем, кто из нас сколько зарабатывает, если только этот человек не государственный служащий высокого ранга, доходы которых с начала XXI века зачем-то декларируются.
Для понимания степени неравенства людей не обязательно знать доходы самого богатого и самого бедного. Достаточно сравнить среднюю величину дохода (А) и модальное значение этого показателя (Мо). Чем больше частное от деления А на Мо, тем больше неравенство в изучаемой группе населения. В нашем примере А/Мо = 4,2. Это довольно высокий показатель неравенства, который не может не возмущать медсестер и врачей. Скорее всего, они будут недружелюбно относиться к руководителю учреждения, который деньги «гребет лопатой».
Демократия ‒ вот цель революции, которую можно посоветовать работникам этого медицинского учреждения! Установить правило, что размер окладов будет утверждать тайным голосованием собрание всего трудового коллектива! Это возможно лишь при равенстве голосов работников, при наделении всех правом участвовать в голосовании по данному вопросу. Значит, так должно быть записано в местной «конституции» ‒ уставе организации. Тогда на первом же собрании ‒ читатели могут в этом не сомневаться ‒ главный врач будет немного «раскулачен». Если он, обиженный, уволится, «эмигрирует», трудящиеся найдут на его место иного менеджера, более покладистого. Хотя, может быть, и менее талантливого организатора.
Главный лозунг подобной революции ‒ приблизить моду к среднему!
Перенося пример борьбы с неравенством в клинике на все государство, убеждаемся, что вектор революции должен быть протянут в сторону равноправия в том смысле, что ВВП страны должен распределяться среди населения «справедливее и равномернее». Без усиления демократии добиться этого невозможно. Сейчас мы уже понимаем, что это означает, кроме прочего, и снижение экономического неравенства. Зарплатная схема после революции будет выглядеть примерно так:

А = (1х270 + 3х20 + 6х15) / 10 = 42 (тыс. рублей)

Мо = 15 тыс. рублей; А/Мо = 2,8

Фонд оплаты труда учреждения не изменился. Показатель же неравенства (А/Мо) существенно снизился. Наш «эффективный менеджер» потерял 10% дохода. Медсестры же в полтора раза увеличили свой доход. Подобный скачок зарплаты, несомненно, хотя бы на время утолит угрызения нищеты как риатора. Показатель неравенства, как видим, также существенно снизился. Кто был ничем, стал, с точки зрения бенефициаров революции, уже кое-чем. Ведь чем беднее человек, тем радостнее он воспринимает даже малую прибавку к своему доходу. И всего-то потребовалось принять новый устав организации и провести собрание трудового коллектива при политическом равноправии участников. Хотя, в реальности, это далеко не просто! В этом лаконичном примере хорошо прослеживается, как политика связана с экономикой, с материальным положением каждого из нас.
В России правящая элита говорит: «Не надо демократии, мы сами восстановим справедливость». В 2016 году, например, Правительство постановило, что отныне предельный уровень соотношения среднемесячных зарплат руководства и рядовых сотрудников (их размер заработка считают без учета руководителей) должен быть прописан в уставе, его кратность должна оставаться в пределах от 1 до 8. То есть заработок руководства не должен превышать средний по предприятию более чем в 8 раз. В нашем примере первоначально средняя зарплата без учета главврача составляла 13,3 тыс. рублей. Следовательно, зарплату главврачу Правительство снизило до 107 тыс. рублей. Деспотический подход оказался к этому руководителю более суров, чем демократический, только зарплата малооплачиваемых работников так и осталась на прежнем уровне.
Означает ли, что приближение моды к среднему доходу совершенно ликвидирует экономическое неравенство и бедность в стране? Вовсе нет. Авторы книги против уравниловки или равенства в условиях скудости и аскетизма коммунистической эпохи. Думаем, российский народ, пройдя этот этап развития общества и государства в 30-70-е годы прошлого столетия, отягощенные репрессиями, войной, разрухой и бесхозяйственностью, тратами на гонку вооружения, наконец, поражением в «холодной» войне, не пожелает возвращать себе условия социалистического общежития. Сближение значений моды и средней величины означает лишь то, что средний доход перестает быть условным и абстрактным показателем статистических отчетов, величиной которого истеблишмент морочит головы народным массам. Сближение моды и средней не ликвидирует очень богатых людей. Но их, возможно, станет чуть меньше, зато людей имеющих средний достаток существенно прибавится.
Останутся в России и малообеспеченные, те, кто не хочет или не может учиться и работать, например, лица с ограниченными возможностями или природные лентяи, может быть, даже пассионарии, предпочитающие писать стихи ради собственного удовольствия или бродяжничать (путешествовать автостопом). Именно таким людям государство должно предоставлять помощь, поддерживая их доход на уровне ПМ, а не опускать до состояния люмпенов заметные по величине слои трудоспособного населения.
К воображаемой поликлинике нам придется вернуться, поскольку в этой «картинке с натуры», как мир ‒ в капле воды, отражаются многие грани политических условий в государствах, находящихся в различных точках пространства политических идей.
Важным обстоятельством, способствующим началу революции, является наличие бунтовщиков. Это должны быть такие зачинщики, которые готовы рисковать необходимым ради достижения целей революции. Вообразим, что в «поликлинике» взбунтовались все медсестры. Они не выходят на работу месяц, два, три. Поликлиника закрыта, персонал не получает зарплату. Медсестры недополучают 10 тыс., 20 тыс., 30 тыс. рублей. Больше всех страдает, разумеется, главный врач, чей убыток за три месяца составит 900 тыс. рублей. Это обстоятельство заставляет главного врача пойти на уступки. После победы «революции» медсестрам устанавливается повышенная на 5 тыс. рублей зарплата, и бунтовщицы компенсируют свои потери в течение шести месяцев, а затем уже ощущают блага, приобретенные в итоге революции. В самом худшем положении оказываются врачи. За три месяца, пока медсестры воевали с главврачом, они недополучили 60 тыс. рублей. И никакой компенсации за свой нейтралитет врачи после революции не ожидают, ведь им зарплату не повысили. Будут ли врачи приветствовать революцию, которая им ничего хорошего не сулит, а принесет лишь одни убытки?
Отсюда вывод: либо участвуй в революции и требуй для себя впоследствии бенефиции и преференции, либо страдай! Утеснения и неудобства, которые множество людей терпят в процессе революционных преобразований, не должны оставаться без компенсации. Все участники революции должны надеяться на вознаграждение, которое компенсирует их риск и материальные затраты. В противном случае многие потенциальные сторонники революции, подобно Герману из «Пиковой дамы», заколеблются, стоит ли им рисковать необходимым в надежде приобрести реальный или символический капитал после революции. Ореол славы строителя нового государства удовлетворит лишь самых пассионарных революционеров. Остальным подавай что-нибудь конкретное. Значит, одной из первых задач революционеров является расчет, кто и сколько потеряет в ходе борьбы за новое общество и как эти потери возместить в случае победы революции.
Поскольку в данной главе в качестве примера риатора (только в качестве примера!) мы использовали экономическое неравенство, то кажется, что вектор революции должен быть направлен в сторону равноправия. Но лишь на первый взгляд. Добиться равноправия в человеческом обществе без демократии очень сложно. В отсутствие демократии революция приобретает немирные проявления, а борьба народа за равноправие способствует лишь тому, что контрэлита замещает элиту, равноправия в государстве не прибавляется, а государство так и остается в прежней точке пространства политический идей.
На примере устранения неравенства в зарплатах медицинских работников мы показали, что для бедноты добиться существенного улучшения собственного положения до смешного просто, прибегнув к процедуре голосования. Бедных всегда больше, чем богатых. Почему же богатые одерживают верх? Мало демократии!
Мы говорили о том, что в местной «конституции» ‒ уставе организации здравоохранения ‒ должно быть предусмотрено право всех работников голосовать за штатное расписание. Но в уставе этого нет. Скорее всего, там сказано, что все решения собрания подписывает главный врач. Можно не сомневаться, что ничего из принятого трудовым коллективом, хоть в малой степени ущемляющего интересы главного врача, не будет узаконено. Главный врач не подпишет документы, сколько бы ни митинговали медсестры. Скорее всего, он поувольняет мятежниц! Или наймет штрейкбрехеров из числа мигрантов.
В такой ситуации результатом демократической революции станет изъятие из устава организации прерогативы самого богатого накладывать вето на решения большинства. Всего лишь эта незначительная с виду поправка существенно сдвинет нашу модель государства по направлению к демократии. И тогда медсестры станут гегемоном, а не главный врач.
Второй вариант устава может предусматривать делегирование на собрание: один представитель медсестер и один представитель от врачей, коим является главный врач (голосование по куриям). При равенстве голосов, голос главного врача является решающим. Естественно предположить, что и в подобной политической системе никакого сдвига в сторону равноправия малооплачиваемым работникам добиться не удастся. Голоса всегда будут делиться поровну, верх одержит главный врач, и демократия превратится в фарс. Ситуация близкая к нынешней в России.
В данной ситуации следует добиваться увеличения нормы представительства медсестер или врачей. Если в собрании будут участвовать главный врач, один из врачей и одна из медсестер, то положению самого богатого работника уже не позавидуешь. Особенно, если врачи и медсестры договорятся несколько приблизить себя по заработной плате к главному врачу. Ниже представлена зарплатная формула после увеличения численности собрания всего лишь на одного делегата (врача). Медицинские сестры удвоили свою зарплату, а врачи увеличили свои оклады в полтора раза (как пример). Правда, главврач потерял 30%. Всего тридцать, заметим, а не так много, как требует сегодня Правительство России.

А = (1х210 + 3х30 + 6х20) / 10 = 42 (тыс. рублей)

Мо = 20 тыс. рублей; А/Мо = 2,1

В такой революции охотно примут участие и врачи. Их бенефиция вполне понятна. Врач так же, как и медсестра, в течение шести месяцев компенсирует потерянные за три месяца революционного конфликта 60 тыс. рублей. И вот всего через полгода мы видим, как возросло благосостояние девяти из десяти участников нашей модельной системы.
Медицинским сестрам зарплату увеличили вдвое, врачам в полтора раза. Врачи все ещё получают в семь раз меньше главного врача, но в полтора раз больше, чем до «революции». Зарплата главного врача уменьшилась существенно. Теперь он получает не 300 тысяч рублей, как «до революции», а 210 тысяч. Кто-то должен страдать, хотя можно ли назвать страданием доход, на порядок превышающий модальную зарплату в учреждении?
Все довольны. И эта ситуация стала следствием всего лишь малого продвижения нашей модельной системы в направлении к демократии. Только добавка одного взявшего сторону большинства депутата привела к существенному наполнению равноправия, что выразилось в росте зарплат большинства служащих этого медицинского учреждения.
Этот пример позволяет заключить, что даже самое, казалось бы, незначительное изменение уставного документа в сторону его демократизации может существенно изменить в последующем положение тех людей, которые включены в общественную систему. Это в равной мере относится к десяти служащим в нашей модельной «клинике» и к десяти или ста миллионам граждан государства. Главная задача ‒ «изменить правила игры», пусть почти неощутимо для не владеющего политической теорией специалиста, но в пользу демократии, без которой шаг к эгалитаризму останется недосягаемым идеалом.
Усиление экономического неравенства должно наводить антикратиков на мысль о целесообразности выбора эгалитаризма, как точки пространства политических идей, к которой должен быть направлен вектор движения государства. Элита и значительная часть среднего класса, относительно обедневшего, чувствуют опасность государства, где большинство жителей крайне стеснено в средствах. Но ещё более опасно такое государство для сегодняшних финансовых олигархов, ведь это государство, лишенное средств существования, в целях самосохранения примется «раскулачивать» богатых, даже тесно связанных с элитой. И так происходит в жизни. По-другому ведь нельзя воспринимать процитированное выше постановление Правительства, ограничивающее зарплаты руководителей и главных бухгалтеров бюджетных учреждений восьмикратной средней зарплатой их сотрудников.
Эта ситуация ‒ вполне ожидаемое усиление принуждения. Антикратикам же, наконец, пора превращаться в оппозицию. Может быть, мощное силовое давление элиты поторопит их сделать этот выбор, выбор первостепенной задачи революции ‒ принятия новой Конституции страны.

К предыдущему разделу книги

К следующему разделу книги