О демократии с уважением

Ось источников права

«Ты – лучше нас, а нам не нужно лучших». 

Принцип древних греков

Извлечение из книги "Векторная теория социальной революции".

Первая ось из трех взаимно перпендикулярных осей координат пространства политических идей – это ось, которая проведена между точкой абсолютной власти государства (этатизм) и точкой абсолютной свободы индивида (либерализм). Название этой оси – ось абсолютных ценностей.
На протяжении всей первой оси присутствует элемент – государство, объем и характер функций которого в зависимости от положения на оси изменяются. Но как государство образуется, что является источником его власти? На эти вопросы отвечают политические идеи, расположенные вдоль второй оси пространства политических идей – оси источников права.
На одном конце этой оси расположена политическая идея №4, согласно которой все граждане данной страны являются источником государственной власти и, следовательно, все они не только вправе управлять государством, но к тому же имеют для этого реальные возможности. Это управление может осуществляться гражданами непосредственно или через своих представителей. Наиболее подходящее название этой политической идеи – демократия.
На другом конце этой оси расположена политическая идея №5, архаичная, древняя, первородная, согласно которой государственная власть под тем или другим (иногда благовидным) предлогом может осуществляться единолично. В зависимости от предлога или способа достижения власти она может называться монархия, диктатура, тирания и т.п. Наиболее подходящее название для этой политической идеи – деспотия. История демонстрирует нам большое число разнообразных промежуточных вариантов деспотического управления государством – триумвиратов, директорий, семибоярщин и других узурпаций.
Сегодня в СМИ слово «демократия», пожалуй, наиболее часто встречающееся. Каждый публицист или телекомментатор использует этот термин, где ему угодно и в каком угодно смысле. демократия, по мнению одних, это источник всех сегодняшних бед. По оценке других, демократия – это панацея от всех социальных недугов. Стоит ли удивляться, что революционеру задают два вопроса. Первый: что все-таки лучше для простого человека и для элитария – деспотия или демократия? Второй: почему, если, например, демократия лучше деспотии, все люди на Земле во всех странах уже в давние времена не установили демократическое государственное устройство? А если и установили, то почему-то, как древние греки или древние римляне, сами же и отказались, вернулись к авторитарным формам государства, монархиям, тираниям? демократические революции «ни с того ни с сего» трансформировались в деспотические реставрации. Эти горячие вопросы волновали лучшие умы человечества на протяжении всей известной нам истории цивилизации.
Очевидно, дать на них научно обоснованные ответы не так просто, как кажется на первый взгляд. На ранних этапах развития человеческой культуры государству придавали сакральность – божественное происхождение и недоступность человеческому разумению. Конечно, такая позиция жрецов и мудрецов импонировала правящей в те давние времена элите, монархам и деспотам, владыкам Востока и императорам Запада. Религиозно-мифологическое истолкование природы властных отношений и социальной иерархии не позволяло простолюдинам вмешиваться в сложившуюся систему отношений, консервировало «божественность» какого-нибудь фараона «навечно». Согласно древним мифам, земная организация жизни имеет божественное происхождение и является отражением общемирового «космического порядка». Боги передают власть земным правителям и, как правило, за спиной царей, оставаясь невидимыми, но всемогущими, вершат земные дела.
Рациональная идея – более поздняя ценность человеческой цивилизации. Она зародилась на Дальнем Востоке в голове Конфуция. Этот китаец – Кун Фу-цзы – за 500 лет до рождества Христова посмел при рассмотрении проблем власти и социального порядка использовать вместо мифологии философско-этический подход, объясняющий эти явления через призму достижения общего блага и справедливости. Подобная тенденция прослеживается в учениях Конфуция, греческих философов, политико-правовой мысли Рима. Как же решалась дилемма демократия-деспотия в античности?
Древние греки поклонялись богам и атеистов или богохульников казнили, невзирая на лица. Земные же дела учредители Олимпийских игр вершили, основываясь на сложившейся практике управления городами-государствами. Центром древнегреческой цивилизации стал афинский полис периода расцвета демократии (VI-V вв. до н.э.). демократические процедуры предусматривали участие свободного мужского населения в работе народного собрания и принятии решений, равенство граждан перед законом, право на занятие выборной общественной должности. Другое дело, что не каждый афинянин считался гражданином. К власти не допускались приезжие, женщины, малоимущие (кто, скажем, не имел хотя бы одного раба), конечно, сами рабы. В целом народ тогда был темен, суеверен и эмоционален. Интернета не изобрели, и даже до телевидения было ещё очень далеко. Любили смотреть трагедии и комедии в театрах. И в жизни следовали драматургической кальке. Иррациональность принимаемых афинскими гражданами решений приводила к нестабильности политической жизни. Нередко цели, одобренные общим голосованием, были, по мнению мудрецов, далеки от оптимума, и ряд философов сделали свой выбор не в пользу демократии. Среди тех, кто разделял аристократические (антидемократические) взгляды на правление, были Пифагор, Гераклит, Сократ. Править, по их мнению, должен не весь народ, а только лучшие люди, добродетелью которых является мудрость. Отбор лучших – это уже следующий и тоже весьма скользкий вопрос. Ошибаются люди сплошь и рядом в решении этой задачи, не только отдельные индивиды, но даже безупречные правящие партии. Как понять, например, что пятикратно награжденный орденом Ленина, руководитель советского атомного проекта Л.П. Берия оказался «иностранным шпионом», развратником и негодяем?
Как видим, уже в древности ученые смешивали ряд элементарных понятий политики: государство отождествляли с обществом, постулировали неизбежность кастово-классового, сословного деления всех жителей страны.
По мнению Платона, справедливость как принцип совершенного государства заключается в том, что каждое сословие – правители, воины, ремесленники и торговцы – занимается свои делом и имеет свое особое положение в общественной иерархии. Иерархичность социальной структуры, последовательно усложняясь, подводит нас к мысли о том, что на вершине политической пирамиды должен находиться высший главноначальствующий (деспот), и это будет хорошо для общего же блага. Постулируется и то, разумеется, что деспот мудр, великодушен, дальновиден, не скуп, не себялюбив, а наоборот, щедр к народу и готов на самопожертвование ради блага страны. Ну, прямо как Нерон или Калигула.

Платон

Идеальное государство, реализованное в форме монархии (царской власти) либо в форме аристократии (правления философов), вырождается в тимократию (власть воинов), затем в олигархию (власть немногих, которую Платон понимает как плутократию – господство богатых). Уже в древности понимали, что у самого демократичного по образу мышления народа нет иммунитета против постепенного скатывания демократического государства к деспотическим формам государственного управления.
Чрезмерное имущественное неравенство вызывает возмущение народа, что приводит к утверждению демократии, которая затем, через охлократию – власть черни, толпы, заменяется наихудшим государством – тиранией. Круговорот государственных форм завершается возвращением в идеальное состояние. Но сам Платон не раскрывает механизма облагораживания тирании. демократию же он рассматривает как несовершенную форму государства, что, видимо, было продиктовано неприятием греческим мыслителем ее практического воплощения в афинском полисе: решения народа не всегда были мудры, демократическими процедурами часто пользовались авантюристы для прихода к власти. Да и жил-то знаменитый философ уже после завоевания Афин спартанцами.

Аристотель

Ученик Платона Аристотель по праву считающийся классиком античной политологии, впервые предложил схему двумерного политического пространства. Проанализировав государственное устройство в известных ему странах Древнего Мира, он выделил два критерия для характеристики форм правления. Количественный критерий указывает на то, сколько властвуют: один, немногие, большинство. Качественным критерием являются принципы, лежащие в основе власти: законность и забота об общем благе – своеобразный «социализм». Формы государства, базирующиеся на этих принципах, Аристотель признал правильными и соответственно те из них, где правители нарушают законы и заботятся только о собственных интересах, – неправильными. Подобный подход уже встречался у Платона, но Аристотель внес существенные изменения в схему своего учителя. Хорошая власть одного – это монархия, извращением которой является тирания. Власть немногих, основанная на добродетели и воспитании, – аристократия – «правительство, сформированное из самых лучших людей». Ее искажением является олигархия – власть, основанная на богатстве и устранении от власти большинства населения. Третьей правильной формой Аристотель признает политию, или конституцию – правление большинства, признающего закон. Ей противопоставляется демократия, где во власти преобладают бедные, не имеющие необходимого воспитания и качеств для того, чтобы заниматься управлением. Объектом критики Аристотеля является крайняя демократия, где не действуют законы, а фактически властвуют демагоги. В то же время его трактовка политии как правления большинства на основе закона в определенной степени соответствует нашему современному представлению о демократии.
Мудрецы древности противопоставляли деспотию демократии, отдавая предпочтение со многими оговорками власти народа. В Средние Века классики политической науки Никколо Макиавелли и Жан Боден, во-первых, отделили государство, как отдельный субъект, от народа и общества, во-вторых, ввели понятие «суверенного сюзерена» – единовластного владетеля земель, который ради общего блага всех живущих на этой территории устанавливает законы и сам же следит за их исполнением. В трудах этих мыслителей эпохи феодализма лучшей формой правления выступала деспотия в форме просвещенной монархии или олигархической республики, в которых законотворчеством занимается лишь очень небольшая часть граждан.
По мере усиления «среднего класса», появления значительных масс свободных ремесленников, торговцев, наемных, а не закрепощенных работников, возрождается и политическая идея демократии. Скучно жить, если тобой, родившимся, например, в семье фермера или какого-нибудь парфюмера, помыкают гордые дворяне или лицемерные клирики. И тем, и другим приходится тебе, как подданному, платить деньги, а размер этих плат устанавливает монарх. А лучше бы, чтобы эти решения, касающиеся карманов всех жителей страны, принимали избранные в парламент представители всех жителей – не только дворян и церковников, но и фермеров, и парфюмеров!
Появляются фантазии Томаса Мора и Томмазо Кампанеллы, в которых социальное равенство связано с уничтожением частной собственности, всеобщей обязательностью труда, с равным распределением общественных благ. Утописты-романтики описывали политический строй, который можно назвать аскетической демократией. Все должностные лица – выборные. Жители равно довольствуются скромным бытом, рациональным питанием, убогими развлечениями. Жить в такой стране ещё скучнее, чем в феодальном королевстве.
Начало Нового времени связано с формированием идеологии Просвещения, которая интеллектуально подготовила так называемые «буржуазные» революции. Идеология основывалась на убеждении в способности человеческого разума познать действующие в мире законы и изменить всю систему общественных отношений. Политическая мысль начинает уделять большое внимание проблеме индивида как гражданина и характеру его взаимоотношений с государством. Однако, вопрос о том, кто должен быть источником государственной власти – все жители страны или какой-нибудь один, «самый лучший» – остается открытым.
Возникает договорная теория происхождения государства, трактующая его появление как результат сознательной деятельности людей. Теория опирается на предположение, что люди пребывают в двух состояниях: естественном – без государства и гражданском, основанном на государственной власти и юридических законах. Самые известные версии договорной теории были созданы учеными с существенно различающимися убеждениями: Т. Гоббсом, сторонником абсолютной монархии, отстаивавшим неделимый характер государственной власти, Дж. Локком, основоположником теории либерализма в политике, и Ж.-Ж. Руссо, отцом классической теории народного суверенитета. Создав государство, предполагает Ж.-Ж. Руссо, люди не отдают себя под власть суверена, а остаются носителями верховной власти. И сами люди делегируют эту власть всевозможным государственным институтам, начиная от монарха и всяких иных сюзеренов-суверенов, заканчивая парламентом. Последнее, конечно, лучше.
Как видим, споры либералов и этатистов, демократов и сторонников деспотии не утихали во все времена. Продолжаются они и в наши дни. Главной ошибкой всех спорщиков является смешивание понятий и сопоставление политических идей, которые мы, как говорилось ранее, предлагаем разместить на разных координатных осях пространства политических идей. Ведь в споре, что лучше: зеленое или тяжелое, – победителей не будет!
Проблема несогласия спорщиков, путаница в умах усугубляется тем, что и в школьных учебниках подросткам разъясняют такие «атрибуты демократии», на самом деле к демократии отношения не имеющие. Так, ссылаясь на Конституцию России (1993), учителя объясняют школьникам, что Россия формально и официально – демократическое государство. Это значит, что мы – граждане этого государства – по закону обладаем демократическими свободами и правами. Что такое «демократические свободы», как не ошибочное сливание в одну дидактическую «кастрюльку» демократии и либерализма, то есть гибридизация понятий, никак не пересекающихся в пространстве политических идей!
К «демократическим свободам» школьные политологи относят, во-первых, неотъемлемое право на жизнь, затем право на уважение личности, достоинства человека. демократичным является и обещание государством своим гражданам свободы и неприкосновенности, в случае необходимости – тайны личной и семейной жизни, защиты чести и доброго имени каждого гражданина. В демократической России все формально имеют право на свободу совести, свободу вероисповедания, свободу мысли и слова, свободу труда, свободу массовой информации. И только на последнем месте в этом комплексе «демократических свобод» учителя размещают все же право граждан участвовать в управлении делами государства, которое на практике реализуется, прежде всего, в том, что по достижении совершеннолетия, все жители страны имеют право участвовать в выборах разных уровней – начиная c местных и заканчивая президентскими. А ведь это право граждан – первый и единственно необходимый атрибут демократии! Все остальное можно осуществить и в деспотическом государстве!
Деспотия может существовать в самых разнообразных формах. В историческом прошлом она выступала в образах древних тираний, абсолютных монархий и различных аристократических режимов. И многие люди в те времена и в тех странах жили счастливо, сытно и безопасно. Заметим, что некоторые либеральные и демократические революции на нашей планете плавно трансформировались в контрреволюции, приводящие к воцарению в стране этатизма и деспотии. За примерами далеко ходить не надо: якобинская диктатура и империя Наполеона во Франции; диктатура Кромвеля в Англии; диктатура большевиков в России.

Йозеф Шумпетер

Не меньшая, как с деспотией, путаница существует и в понимании сути демократического политического режима. Не только в России, но и во всем мире. В середине ХХ века ЮНЕСКО призвала ученых разработать понятие «демократия». Тогда было дано несколько десятков определений. Сегодня же специалисты насчитывают до полутысячи трактовок демократии. Наиболее часто в книгах используют довольно простое и ясное определение австрийско-американского социолога Йозефа Шумпетера, предложенное им в 1942 году:

«Демократия – это институциональное устройство, в котором индивиды приобретают право принятия решений в результате конкурентной борьбы за голоса людей».

Обращаем внимание читателей, что само использование такого концепта как «институциональное устройство» предполагает наличие такого устройства, которое можно уже и ставить в пример другим. К нашему сожалению, государства с таким устройством на планете Земля не было, нет, и вряд ли в ближайшее время таковое появится. Но не это главное. Право принимать решения приобретает победитель в конкурентной борьбе! Даже «демократ» Черчилль провозглашал иное: «Править должен не парламент, а народ через парламент»! «Институциональное устройство» только тогда может быть признано демократическим, если оно обеспечивает принятие решения ВСЕМИ, пусть и, например, через парламент. Почти никто из нынешних политиков-политологов этой обязательной характеристики демократии не признает.
Другие исследователи обращают внимание на систему сдержек и противовесов в ветвях власти и между ветвями власти. При демократии, по их мнению, должен соблюдаться баланс и взаимные ограничения: ни глава исполнительной власти, ни парламент не должны быть гегемонами в демократической стране. Но в данной модели исчезает влияние народа на власть. А какая же власть без народа? Тоже своеобразная идея, далекая от реальности.
Третьи (А. Пшеворский, Д. Аджемоглу, Дж. Робинсон) предлагают альтернативу: либо есть в стране демократия, либо её нет. В стране, где правящая политическая партия никогда не теряла власть, демократии нет, считают они. Такое государство – недемократия. Здесь в качестве основного критерия, как видим, используется политическая конкуренция и смена правящих элит. По этому признаку после 1996 года Россия перестала быть демократией, поскольку правящая партия (под разными названиями) всегда имеет большинство в Государственной Думе, хотя регулярно проводятся относительно свободные и сравнительно честные выборы, от участия в которых ни одного избирателя не отстраняют. И в Японии с демократией слабовато, поскольку за 70 послевоенных лет правящая либерально-демократическая партия лишь один раз теряла власть.
Мы даем свое определение демократии.

Демократия – это политическая идея, предусматривающая, что источником государственной власти являются все граждане данной страны, и все они не только вправе управлять государством, но имеют для этого реальные возможности.

Кажется, это понять просто, но большинство политологов сегодня вкладывают в термин «демократия» такие разнонаправленные достижения цивилизации, как разделение властей, свобода слова, гендерное и этническое равенство и много чего еще.
В переводе с греческого «демократия» означает «власть народа» (demos – народ, cratos – власть). Афористичное определение демократии, ставшее классическим, было дано американским президентом Авраамом Линкольном в его известной краткой геттисбергской речи (1863), состоявшей всего из 272 слов. Вспоминая победу над южанами, А. Линкольн напомнил, что кровь проливалась ради того, чтобы в Штатах победила власть народа, волей народа и для народа. Но, несмотря на очевидность трактовки демократии как народовластия, существует ряд проблем, относящихся к содержанию и функционированию демократии. Эти вопросы вызывают серьезные споры, что нашло отражение в появлении разных теорий демократии.

Авраам Линкольн в Геттисберге

Упор делается на различные позитивные свойства государств, в которых установлена демократия: свободу (либерализм), равенство (марксизм), участие народа в принятии решений (партисипаторная теория, или демократия участия), конкуренцию за голоса избирателей между элитами (элитаристские теории). Как мы показали выше, свобода и равенство не тождественны демократии и лежат в иных «измерениях» политического пространства, поэтому следует все же больше внимания уделить тому, как народ может управлять государством, и что народу в этом содействует, а что мешает. И сразу же надо пояснить, что и «народ», и «граждане», и «управлять» – эти термины в разные времена ученые и политики понимали совсем не одинаково.
Исследуя историю происхождения семьи, частной собственности и государства Ф. Энгельс пришел к выводу, что в каменном веке демократия была доминирующей формой правления, ведь решения принимали все взрослые члены рода или племени, если можно так выразиться, консенсусом. Альтернативой общему собранию обезьянолюдей являлся вождь или верховный шаман. Так демократическая форма правления и деспотическая существовали рядом и развивались синхронно. В период разложения первобытного общества возникает военная демократия, где народ, иными словами – имеющие право участвовать в управлении и осуществлять правосудие, состоял лишь из вооруженных мужчин. И здесь мы видим смешивание идеи политического равноправия (эгалитаризма) с демократией. Лишение права голосовать и участвовать в управлении многих членов сообщества – женщин, хлебопашцев, свинопасов, ремесленников – не отменяло само по себе принципа демократии, но лишь сужало круг тех, кто достоин стать «избирателем».
Первобытное общество выглядит довольно путаным и сложным в части «государственного» устройства. Гносеологическая ошибка классика марксизма, по-видимому, состоит в том, что у обезьянолюдей, которых он возводит в родоначальники демократии, не было государства, они ещё государство, как инструмент налаживания взаимодействия индивидов в обществе и защиты интересов отдельных граждан и групп населения, не придумали. Наша векторная теория революции и модель пространства политических идей применимы к любому государству, как инструменту или «механизму». На нашей планете осталось очень немного человеческих сообществ, не подозревающих о том, что свое сосуществование они организуют посредством государства. Они – где-нибудь в экваториальных или островных джунглях. Там модель пространства политических идей не найдет благодарных потребителей.
В древних Афинах, подаривших миру опыт первой прямой политической демократии, под народом – демосом – понимались только взрослые свободные мужчины. Именно они имели право лично участвовать в работе народного собрания и голосовать. Женщины, рабы, метеки (лично свободные переселенцы) политических прав не имели. Афинская демократия, как мы знаем, была тиранией «большинства».

Фемистокл

Глубинное понимание греками сути демократии проявлялось в институте остракизма. Очевидно, что наибольшую опасность для демократии – самоуправления – представляют те отдельные граждане, которые в состоянии отнять власть у большинства или выманить ее у них. Против тех, кто захочет власть отнять лекарство одно – меч. А вот что делать с теми, кто может власть выманить? С теми, кто может сделать так, что мы сами ему эту власть отдадим? Потом-то мы пожалеем, но будет уже поздно. Обратно власть отобрать значительно труднее, чем её отдавать.
Выманить власть может тот, кому большинство будет готово отдать власть добровольно. Тот, кто пользуется такой популярностью, что на его просьбу отдать власть, большинство, те, у кого он пользуется популярностью, отдадут ее добровольно. Значит нужно не допускать такой популярности ни у кого. Превентивно!

Перикл

И вот в Афинах регулярно проводились голосования черепками (остракизм), на которых каждый гражданин должен был ответить на вопрос: кто, по его мнению, уже завоевал среди нас такую популярность, что это стало представлять опасность для нашей демократии? Каждый гражданин царапал на черепке чье-то имя, и если чье-то имя оказывалось намного популярнее других, этот кто-то отправлялся в почетное изгнание в свое имение. Лет на пять-десять. Никаких других прав, кроме права жить в столице, его не лишали. А дальше все просто, с глаз долой из сердца вон. За эти пять-десять лет популярность такого гражданина падала, и он переставал своей популярностью представлять опасность демократии. Важно понимать, что остракизм это не наказание, а всего лишь превентивная мера.
Так был отправлен в ссылку стратег и политик, победитель персов при Саламине, Фемистокл со словами:

«Ты – лучше нас, а нам не нужно лучших». 

Изгнал демос также Кимона и Фукидида. Хотели даже избавиться и от влиятельного деятеля афинской демократии Перикла. Не успели. Помешала очередная война со Спартой. Он умер во время эпидемии в осажденных спартанцами Афинах. Вскоре после этого Афины пали под натиском монархической Спарты, демократия потускнела, но с исторической сцены полностью не сошла.
Сегодня остракизму мы никого не подвергаем, но должны же появиться и соответствующие времени механизмы реализации демократических принципов и защиты демократии.