В книге "Векторная теория социальной революции" авторы дифференцируют всех политиков на четыре группы: элита, контрэлита, революционеры и бунтовщики. Элиту и контрэлиту объединяют в один класс прократиков, потому что эти политики довольны устройством государственной власти. Только контрэлитарии недовольны местом во власти, которое они занимают в данный момент. Контрэлитарии завидуют элитариям и намерены их "свергнуть". Революционеры и бунтовщики объединены в класс антикратиков, поскольку и те и другие недовольны самим устройством государственной власти.
В конце двадцатого века ученые-социологи заметили, что политики по-разному относятся к устройству государственной власти, пользуются различными стратегиями для того, чтобы занять ведущие места в государстве, то есть проникнуть в истеблишмент. Каковы были подходы и аргументы ученых в то время? Сейчас в западной науке существует разделение политиков на два класса: лоялисты и революционеры. Понятно, что революционеры – это те, кто бунтует, а лоялисты – те, кто по-тихому пробирается во власть, никогда не критикуя начальство. Эту доктрину обосновали американские ученые: профессор Мустафа Реджай (1931-2011) и госпожа Кэй Филлипс, профессор социологии и антропологии университета г. Майами (Огайо, США), которые долгое время изучали проблему лидерства среди военных и политических деятелей.
В классической статье "Лоялисты и революционеры: политические элиты в сравнительной перспективе" (Loyalists and Revolutionaries: Political Elites in Comparative Perspective. Mostafa Rejai and Kay Phillips. International Political Science Review / Revue internationale de science politique Vol. 9, No. 2, Political Leadership/Le leadership politique (Apr., 1988), pp. 107-118) эти американские профессора описывают ряд факторов, которые эффективно разделяют два типа руководства и делают возможными вероятностные заявления о лидерах, которые могут обратиться к лояльной или революционной политике. В статье приводятся основные выводы, в которых излагается «интерактивная» теория политического лидерства.
Кто же такой "революционер", по определению М.Реджая и К.Филлипс? Революционер – это человек, который рискует своей жизнью, играя выдающуюся, активную и длительную роль в революционном движении. Таких за 400 лет истории человечества нашлось 50 персон. Помогали авторам в поиске революционеров многие специалисты из других американских университетов. Для сравнения взяли и 50 лоялистов. Лоялист – это политик, противоположный революционеру в тех же странах и в то же время, занимающий ведущие государственные должности. Как видим, довольно неопределенные характеристики и тех и других антиподов.
Вот извлечение из списка сравниваемых революционеров и лоялистов:
| Революционер | Лоялист |
| Африка | |
| Ахмад Бен Белла (Алжир) Холден Роберто (Ангола) Амилькар Кабрал (Гвинея) Самора Машел (Мозамбик) Джошуа Нкомо (Зимбабве) |
Ферхад Аббас (Алжир) Гамаль Абдель Насер (Египет) Анвар аль Садат (Египет) Уильям Тубман (Либерия) Кеннет Каунда (Замбия) |
| Азия | |
| Джоу Эньлай (Китай) Мао Цзедун (Китай) Хо Ши Мин (Вьетнам) Ясир Арафат (Палестина) |
Чан Кайши (Китай) Нородом Сианук (Камбоджа) Нго Дан Дьен (Вьетнам) Фернандо Маркос (Филиппины) |
| Америка | |
| Фидель Кастро (Куба) Эрнесто Гевара де ла Серна (Че) (Куба) Карлос Маригелла (Бразилия) Томас Джефферсон (США) Джордж Вашингтон (США) Панчо Вилья (Мексика) |
Фульгенсио Батиста (Куба) Генерал Еурико Дутра (Бразилия) Лауреано Гомес (Колумбия) Томас Хатчинсон (США) Порфурио Диас (Мексика) |
| Европа | |
| Оливер Кромвель (Англия) Роберт Деверо, 3-й лорд Эссекса (Англия) Жорж Дантон (Франция) Жан-Поль Марат (Франция) Максимилиан Робеспьер (Франция) Панчо Вилья (Мексика) Владимир Ленин (Россия) Иосиф Сталин (Россия) Лев Троцкий (Россия) |
Уильям Кавендиш, герцог Ньюкастлский (Англия) Уильям Лауд, архиепископ Кентерберийский (Англия) Жан Морепа, граф Некер (Франция) Николай Николаевич Романов, великий князь (Россия) Петр Столыпин (Россия) Петр Струве (Россия) Сергей Витте (Россия) |
Реджай и Филлипс нашли ряд закономерностей в характере и биографиях людей, которые стали революционерами. Например, политическим лидером наиболее вероятно станет мальчик (и это главное!), самый младший, самый старший или единственный ребенок, из семьи элитариев или среднего класса ("низы" вне игры), с хорошо развитой речью, тщеславный или эгоистичный, вырастающий в эпоху экономического кризиса или ещё каких-нибудь общенациональных бедствий. Девочки отдыхают.
Вот ещё интересные выводы этих замечательных ученых.
| Революционер | Лоялист | |
| Дома и в школе много внимания уделяли одобрению политики властей | Нет | Да |
| Стойко привержен религии | Нет | Да |
| Если спросят:"Человек по своей натуре гнусен?", отвечает: | Нет | Да |
| Равнодушен к идее социальной справедливости | Нет | Да |
| Выбирает себе работу среди депутатов или на государственной службе | Нет | Да |
| Его отец был большим начальником среди чиновников или военных, банкиром, промышленником или землевладельцем | Нет | Да |
И революционные, и лоялистские лидеры должны быть хорошими организаторами и ораторами.
Что побуждает политических лидеров искать должности? Какие социальные фоны проявляются политическими лидерами? Все ли руководители принципиально одинаковы или мы находим важные различия между ними? Эти и связанные с ними вопросы, касающиеся политического руководства, рассматриваются в этой уникальной работе. Авторы концентрируются на двух основных типах политических лидеров: лоялистах, тех, кто ищет работу в мирных процессах, будь то государственная служба или депутатство; и революционерах, тех, кто захватывает власть насильственными способами. Выходит, военные путчисты генерала Пиночета – это революционеры? А доктор Альенде – лоялист? Сомнительно и практически для теории революции бесплодно. Систематически сравнивая сходства и различия между этими двумя группами, Реджаи и Филлипс считают, что лоялистом и революционером может стать один и тот же человек. Однако их наиболее существенные различия заключаются в их относительном доступе к позициям власти и руководящим постам в их социальных классах.
Развивает идеи Реджая и Филлипс профессор Альфред Кузан из университета Западной Флориды. Он в своей статье "Лоялист против революционера" сравнивает Фиделя Кастро (революционера) и Франсиско Франко (лоялиста, испанского диктатора).
THE LOYALIST VS. THE REVOLUTIONARY? FRANCISCO FRANCO AND FIDEL CASTRO COMPARED Alfred G. Cuzán
Автор отмечает, что Реджай и Филлипс разработали двухступенчатую модель лидерства, в которой участвуют индивидуальная психология, приобретенные навыки, экономическая или экологическая угроза. В итоге похожие друг на друга лидеры вдруг выбирают разные пути выхода из кризиса. Лоялист защищает статус-кво; революционер предпочитает насильственное свержение правящего режима.
Таким образом, для целей этого исследования, предметом которого являются два человека, которые завоевали вершину власти во время кризиса, становясь абсолютными диктаторами на всю жизнь, под политическим руководством понимается осуществление контроля над населением страны, что стало возможным благодаря приобретению следующих ярых сторонников, будь то элита или масса или их комбинация.
Реджаи и Филлипс определяли два типа лидеров, которые они изучают, те, кто занимают противоположные позиции во время политического кризиса, вызванные, среди прочего, такими событиями, как «перевороты, беспорядки или мятежи, массовое насилие и гражданские беспорядки». Один из них - «революционер», «человек, который рискует своей жизнью, играя заметную, активную и долгую роль в течение всего революционного процесса». Революцией эти авторы называет «массовое насильственное свержение политического режима в интересах широких социальных изменений». Другой тип руководства - «лоялист», «аналог революционера в ключевой политической (выборной) или правительственной (назначаемой) позиции». Сопоставление двух лидеров: «Лоялисты восхваляют установленный порядок; революционеры осуждают его, формулируя альтернативное видение, воплощающее, по их мнению, высшее (возможно, даже утопическое) общество».
Таким образом, выяснилось, наконец, что лоялисты – это в понимании американских социологов прократики, а революционеры – антикратики, стремящиеся к усовершенствованию не общества, конечно же, а государства. Ведь государство - это инструмент, с помощью которого общество регулирует жизнь индивидов.
Следует отметить, что характеристика лоялиста или революционера применима только к поведению индивида, приводящему к «захвату революционной власти или приему лоялистов на высшую должность», а не тому, что он делает после этого, при достижении своего нового места в государственной иерархии. Лоялист может стать революционным деятелем и наоборот. Лоялисты-революционеры участвуют в правовых политических процессах своих обществ, находят систему невосприимчивой и обращаются к революционной политике. Другими словами, если бы не отказ от системы, эти люди могли бы стать членами правящей элиты. Для иллюстрации, всегда приводят Фиделя Кастро. Он был активным кандидатом на кубинских парламентских выборах 1952 года, когда переворот Батисты приостановил конституцию и приостановил избирательный процесс, превратив лоялиста Кастро в лидера революционеров.
Предполагается, что три фактора влияют на становление политического лидера. Один из них является ситуационным, действующим как на социальном, так и на индивидуальном уровне. Политический кризис, создающий возможности для руководства, действует на национальном или историческом уровне. На индивидуальном или семейном уровне обнаруживаются «личные черты или характеристики, которые являются «внешними»для политических лидеров и над которыми они, как люди, не контролируют. К ним относятся: место рождения, количество братьев и сестер, возрастное ранжирование среди братьев и сестер, этническая принадлежность и вероисповедание». Реджаи и Филлипс выдвигают гипотезу о том, что политические лидеры, которые появляются в момент национального кризиса, непропорционально обнаруживаются среди мужчин, проявляющих следующие характеристики: первого, единственного или младшего сына, родившегося в семье среднего или высшего класса, принадлежащей обществу основной этнической и религиозной группы, которые жили в городе с раннего возраста.
Реджаи и Филлипс предположили, что еще два фактора вовлечены в создание лидера. Один, применимый к обоим типам, включает в себя «ментальный набор или психологию» человека, который продвигает его к политическим действиям». Это генетические, наследственные задатки человека. И об этом мы подробно говорим в книге "Векторная теория социальной революции". Куда же нам без наследственности?
К наследственному фактору относятся характеристики глубоко внутри психики человека, такие как тщеславие, эгоизм и нарциссизм: «Степень тщеславия, по-видимому, является непременным условием восхождения к руководящим ролям». Ожидается, что будет реализован комплекс Эдипа или конфликт между отцом и сыном. Это чувство лишения, «несоответствия между стремлением и достижением» и осознание «несостоятельности статуса» или маргинализации. В книге "Векторная теория социальной революции" мы говорим о влиянии фрустрации и депривации на рост революционных настроений в обществе.
Вероятно, эти внутренние конфликты были особенно острыми в случаях революционеров, заставляя их смещать свои личные драмы на более крупную политическую арену. Менее значимые мотивы включают в себя национализм и патриотизм, которые, как ожидается, будут характеризовать всех лидеров. Кроме того, считалось, что революционеры мотивированы чувством справедливости, чтобы «исправить ошибки» своих обществ, а у лоялистов доминирует интерес к «национальному развитию» или «модернизации».
Предполагалось, что окончательный набор факторов, входящих в состав политического лидера, представляет собой «набор навыков, особенно словесных и организационных, что позволяет ему выполнять свои задачи». И лоялисты, и революционеры должны сообщать о своих убеждениях последователям, более широкому обществу и даже зарубежной аудитории.
Кроме того, у них есть «модные организации различных видов - политические, военные и военизированные. Разумеется, лоялисты, по определению, контролируют организации своих обществ. С другой стороны, революционеры должны строить организации с нуля».
Без организации не может быть никакого руководства и движения к цели, будь то цели лояльного или революционного характера.
Реджаи и Филлипс обнаружили, что статистический анализ их «выборки» лоялистов и революционеров дал больше социально-экономических сходств, чем различий. Как правило, политический лидер, будь то лоялистский или революционный, был единственным, первым или последним сыном супружеской пары, принадлежащей к основной этнической и религиозной группе страны. Он родился в городе или получил на ранней стадии жизни город, когда «спокойная, мирная» семейная жизнь подвергалась угнетению не позднее, чем в подростковом возрасте. Различия между лоялистами и революционерами были «в основном, ситуационными по своей природе», связанными с дифференциальным доступом к политической власти.
В частности, они имели отношение к общественному положению отца и, соответственно, к возрасту, когда лидер «развивал идеологические ориентации» и занимался политической деятельностью. Многие лоялисты с детства узнавали о политике на коленях отца, который сам был государственным чиновником. В других случаях отцы были элитой «военной, банковской или промышленной, юристами, землевладельцами». Другими словами, лоялисты были элитариями с рождения.
Революционеры, с другой стороны, были по большому счету посторонними, которые ворвались во власть в момент кризиса. Как выразился Реджаи и Филипс у нас есть группа, которая взрывается на месте, чтобы претендовать на политические роли, для которых у них нет конкретной подготовки. Они являются революционными лидерами, которые в большинстве своем движутся в кризисных ситуациях.
Значительное число лоялистов, вероятно, будет делать карьеру на государственной службе, а ни один революционер не имел такой профессии, чтобы государственная служба стала его основной деятельностью. Лоялисты, как правило, старше, когда занимают высшую должность; революционеры моложе во время захвата власти.
Что касается отношений, то лоялисты обычно оставались непоколебимыми в своих религиозных убеждениях, в то время как революционеры часто покидали их, становясь атеистами; лоялисты обычно пессимистично относились к человеческой природе, но с оптимизмом относились к своей стране, в то время как революционеры были более склонны к человеческой природе, но их чувства к их стране были связаны «с властью». Пересматривая переменные, позволяющие им различать лоялистов и революционеров, Реджаи и Филлипс резюмируют свои выводы таким образом: «Лидер остается непоколебимым в религиозных убеждениях, если его отец является государственным чиновником или начальником в других профессиях, как военная служба, банковское дело, промышленность, или землевладелец.
Если лидер отказывается от своей религии, чтобы стать атеистом, если у его отца есть занятие, не включенное в предыдущий перечень, если лидер не находится на государственной службе, если у него есть оптимистичный взгляд на человеческую природу, но колеблющееся отношение к его собственной стране (он не "патриот"), то в зависимости от режима власти, этот человек, скорее всего, станет революционером, а не лоялистом. Положение отца как правительственного чиновника и религиозная ориентация, напомним, имеют наибольшую прогностическую ценность. Таким образом, наследник престола в революционера, скорее всего, не превратится. Иными словами, доступ к политической власти становится ключевым пунктом, отделяющим лоялистов от революционеров.
Ну, а что же Франко и Кастро?
Франсиско Франко и Фидель Кастро – это два мужчины, которые одинаково хорошо подходят к политическому лидерству. Кроме того, оба являются самозваными правителями, которые, родились далеко от столицы, преодолели социальное неравенство, чтобы пробиться во дворец власти. Оба они приобрели абсолютное владычество над своими странами насильственными средствами в момент политического кризиса. Значит, они обе – революционеры? Как Франко, так и Кастро решили переделать свои страны в соответствии с антилиберальным видением, один из них «вправо», другой «влево». Значит, они оба, в соответствии с нашей политической типологией, изложенной в книге "Векторная теория социальной революции", не являются революционерами. А по классификации профессоров Реджаи и Филипс – революционеры. Ведь они насильственно захватили власть! Революционный проект Кастро на Кубе – это признанная всеми революция. А может быть, это была не революция, а путч?
Однако нужно подчеркнуть, что Франко по-своему был чем-то вроде революционера, даже если его революция, похожая на двуликого Януса, выглядела как движение назад, к героическому прошлому Испании. Реконкиста? А превратился-то он, этот Франко, в фашиста. Хотя Франко не родился добросовестным членом социума, с раннего возраста он, как и его предки, стал его верным слугой. Если бы вторая республика Испании не возникла, или если консерваторы ее контролировали, или даже если «прогрессисты» повернули на умеренный курс, по всей вероятности, Франко достиг бы обычного пенсионного возраста после прославленной военной карьеры, увенчанной должностью "Верховный комиссар по делам Марокко", должность, к которой он стремился, будучи ещё молодым армейским офицером.
Но политический кризис все изменил. Однажды захватив власть, Франко не восстановил статус-кво, поскольку лоялист предположительно сделал бы это. Он не возвел на престол изгнанного короля Альфонса XIII; напротив, он относился к изгнанному монарху холодно, даже намекая, что испанский кризис был недостатком королевского правления. Вместо этого Франко попытался отменить все достижения политической культуры, достигнутые за полтора столетия прерывистой испанской эволюции в направлении западного стиля. Франко уничтожил парламентаризм, глядя на Италию Муссолини и гитлеровскую Германию, он был сторонником экономических моделей, ориентированных на государство. Франко был этатистом и сторонником деспотии.
"Это был, по сути, гибридный реакционно-революционный проект" – считает профессор Альфред Кузан. А мы возразим, что ничего революционного в части развития испанского государства Франко, основываясь на приведенных примерах, не сделал. Движение к этатизму и деспотии – это либерально-демократическая контрреволюция. Не только революции совершаются насилием, но и контрреволюции, как видим, тоже.
Напротив, политический портрет Кастро - это образ человека, который был предназначен для революции с самого детства, даже, хочется сказать, от рождения. Если бы Батиста не сверг конституционное правительство Кубы, слишком вероятно, что Кастро либо попытался бы самостоятельно совершить путч, либо, может быть, как аргентинец Эрнесто (Че) Гевара, он присоединился бы к революции в других частях Латинской Америки, например, в Доминиканской Республике, Никарагуа или Венесуэле. В этих трех странах, народы, подобно Кубе, в 1950-х годах, находились под гнетом диктатур.
Таким образом, делает вывод А. Кузан, в обоих случаях именно критическая ситуация доминировала в создании этих двух диктаторов. Однако обстоятельства играли контрастные роли в политической судьбе Франко и Кастро. Политический кризис в Испании. Изгнанный король, как утверждается, сказал, прежде чем он умрет, он выбрал Франко, когда он был никем. Этот вывод ставит под сомнение полномочия Кастро как патриота. Вполне возможно, что несмотря на его националистическую напыщенность, он просто использовал Кубу в качестве плацдарма или базы, чтобы сделать себя международным лидером революции, поскольку ресурсы страны и советская поддержка позволили ему этого достичь. Франко сбился с нормального курса своей карьеры, превратившись из лоялиста в нечто вроде «реакционного революционера». Однако в случае с Кастро кризис Кубы просто позволил ему выполнить ту роль, которую он должен был играть с самого рождения. Кастро - тот, для кого «революция», не только на Кубе, но на трех континентах, была чем-то вроде самоцели. Карлос Франки, бывший пропагандист лидера кубинской революции, сказал, что для Кастро «ничто, что существовало до него, не должно оставаться таким, каким оно было. Неважно, было ли это хорошо или плохо, изменения должны были быть обязательными, Постоянное изменение было его самой жизнью, он был и является изменением - всего, кроме самого себя».
Как видно из представленных научных статей, политологи уже давно размышляли над политической типологией национальных лидеров и революционеров, но наиболее полное развитие эти идеи получили в книге "Векторная теория социальной революции", в которой приведена рациональная политическая типология акторов революции и их противников-антиподов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий